* * *

Все, что происходит в саду, происходит неспешно; цветы, кустарники и деревья спокойно растут в своем собственном темпе. Так же и с людьми: восстановление после тяжелой травмы всегда происходит медленно. Возьмем, к примеру, Эдди, бывшего военнослужащего лет сорока, который работал в проекте по озеленению благотворительной организации «Процветай». Он участвовал в нем почти два года и был близок к получению квалификации специалиста в области растениеводства.

Когда Эдди впервые начал работать в саду, то испытывал стыд. Он был нервным и подозрительным, ему нужно было регулировать близость своего нахождения с другими людьми. Садоводы-терапевты привыкли к такому, и часть их мастерства заключается в том, чтобы распознавать, когда кто-то готов начать работать вместе с другими людьми. В течение первых двух месяцев он несколько раз чуть не бросил проект, но постепенно его подозрительность сошла на нет, и Эдди начал чувствовать себя менее «нервным», хотя, имея выбор, он все еще предпочитал работать в одиночестве.

Травма – чрезвычайно изолирующее переживание. В то время как все другие формы отношений могут казаться угрожающими, природа может помочь облегчить это состояние разобщенности с миром. Я была свидетелем того, как во время обхода территории Эдди остановился у эвкалипта: «Я никогда не прохожу мимо, не сделав этого», – сказал он, сорвал пару листьев, размял их и вдохнул их аромат. Вручая мне несколько листиков и предлагая сделать то же самое, он объяснил: «Это всегда вызывает у меня умственный кайф». Я тоже почувствовала это, поскольку запах эвкалипта поднимает настроение. Меня поразило, что это взаимодействие с деревом стало для него ритуалом, своего рода формализованным приветствием, которое он проделывал всякий раз, когда проходил мимо. Эдди подружился с этим деревом во всех смыслах. Это была его точка соприкосновения с миром, и было видно, как сильно, особенно в первые месяцы, это помогало ему успокоиться.

До этого момента у эвкалипта Эдди избегал зрительного контакта, но рядом с деревом он чувствовал себя в безопасности. Я посмотрела ему в глаза и стала разглядывать лицо, сохранявшее мальчишеское выражение, несмотря на его возраст. Эдди поднял взгляд и пристально смотрел на меня своими серыми глазами, пока я слушала его рассказ. Он записался на армейскую службу в возрасте восемнадцати лет. Первые признаки его проблем появились приблизительно в возрасте двадцати лет, когда он начал кричать во сне и просыпаться, как от толчка. Всякий раз, возвращаясь домой со службы, он был «нервным» и «настороже». Он говорил о том, как это тяжело, когда ты не видишь явного врага, но всегда думаешь: «Что задумал этот человек?», «Неужели эта машина взорвется?» Он пытался справиться с этим самостоятельно с помощью алкоголя, и, хотя ему удавалось держать свою жизнь под контролем, его личность постепенно менялась, он терял свое прежнее «беззаботное» и «болтливое» я.

Его проблемы достигли своего апогея, когда он стал пить еще больше, а его брак распался. Какое-то время он жил в своей машине. Вскоре после этого он был госпитализирован, и в госпитале прошел курс когнитивно-поведенческой терапии, а также посещал группу по управлению гневом. История Эдди не является необычной, поскольку в среднем ветерану с ПТСР требуется от одиннадцати до тринадцати лет, чтобы обратиться за помощью. К тому времени, когда ветеран наконец это делает, его или ее жизнь часто уже лежит в руинах. Многие, как и Эдди, заканчивают тем, что теряют свой брак, работу и дом, причем примерно 75 процентов страдают от алкогольной зависимости. В вооруженных силах нельзя показывать, что ты не справляешься. Эдди чувствовал, что потратил «годы, пытаясь самостоятельно бороться с этим безумием». «Это гордость, да? – сказал он мне. – Нежелание все это признавать». Тем не менее он скучал по армейской жизни и с ностальгией говорил о духе товарищества.

Чувство стыда является серьезным препятствием не только для обращения за помощью, но и для того, чтобы воспользоваться ею, как только она будет доступна. Эдди рассказал мне, как подозрительно он относился к другим, когда впервые начал работать в саду, добавив при этом: «Осмелюсь сказать – я был настроен осуждающе. Я как бы говорил себе: что я здесь делаю, среди людей с психическими проблемами?» В противоположность этому мир природы предлагает среду, в которой люди могут почувствовать себя принятыми такими, какие они есть. Эдди испытывал противоречивые чувства по поводу получения помощи от других людей, но бодрящий запах эвкалипта был безвозмездным подарком природы, и что может быть стыдного в том, чтобы получить заряд энергии от дерева?

Примечательно, что первой связью с миром, которую Эдди ощутил в саду проекта «Процветай», был этот очищающий и поднимающий настроение аромат эвкалипта. Трудно открыться для новых впечатлений, если ваш разум полон ядовитых чувств, но запах может пробиться сквозь это состояние. Обоняние – самое мощное и примитивное из наших чувств, поскольку нос напрямую связан с миндалевидным телом и центрами эмоций и памяти, расположенными в глубинах нашего мозга. Эти части мозга развились вместе из обонятельной системы, вот почему эмоции, память и обоняние так тесно связаны.

Для таких ветеранов, как Эдди, процесс возвращения к жизни происходит постепенно, поскольку требуется время, чтобы изменения, произошедшие в мозге при ПТСР, начали исцеляться. Вот почему создание повторяющихся переживаний экзистенциальной безопасности так важно – они укрепляют и активизируют жизненные силы, которые были отключены или ослаблены травмой.

Эдди со страстью рассказывал о том, как развивались его отношения с садом. «Здесь вы видите так много прекрасных вещей», – сказал он, и это заставило его почувствовать, что «Бог есть, и Он больше меня». Это ощущение того, что он является частью чего-то большего, стало для него открытием: «В природе все взаимосвязано, у всего есть цель – пчелы опыляют, есть вредители и те существа, которые их едят. Цветы и растения, почему они растут?» Он не ответил на свой собственный вопрос и не ждал, что это сделаю я, но он вдруг откинулся назад и, пристально посмотрев мне в глаза, воскликнул: «Цвет. Вау! Он просто окрыляет тебя!»

В безопасном окружении этого сада Эдди заново открыл для себя свою любовь к природе и чувство религиозной веры. Это чувство единения с природой уходило корнями в его детство. Он вспомнил, как мальчишкой ходил в парк. «Раньше я отправлялся на долгие прогулки вниз к реке, – вспоминал он, – и там были небольшие укромные местечки, будто маленькие оазисы. Это была нетронутая природа».

Интернализация такого места, как это, формирует свой ландшафт в сознании – внутренний ресурс, который можно пополнять. Когда Эдди вспоминал