Филиппа, в вечно грязных туфлях и рубашке, заправленной в брюки. Он ходил к ним домой и топтался у двери, смущая постояльцев. Пока сама тётя Рози не попросила Кэтрин сходить на свидание. Она сходила! Весь вечер терпеливо внимала его разговорам об археологии, сама оплатила свой кофе, и не одернула руку, когда Филипп отважился на «телесный контакт». В первый раз его чмок угодил ей в щеку. А во второй, когда Кэтрин, скорее из жалости, разрешила себя проводить, соседский мальчишка, осмелев, запечатал ей рот поцелуем. Слишком мокрым и слишком настойчивым для того, кто использует крем от прыщей…

Лизи первой прыснула со смеху. Вслед за ней рассмеялась и Кэтрин.

Солнечный свет проникал в витражи, обретая несвойственные ему оттенки. Становясь то зелёным, то синим, то красным. И рисунки, которые он оставлял на полу, повторяли оконные декорации. На одном из них девушка заплетала косу, сидя на берегу водоема. На другом — птица, отдаленно похожая на павлина, начищала разлапистый хвост.

Начало осени выдалось теплым. И хотя дожди проливались всё чаще, намекая на близкую слякоть, солнце до сих пор грело, возникая в проталинах облаков. И Кэтрин, накинув вязаный кардиган, выходила «гулять». Она делала пару кругов вокруг дома и усаживалась на шезлонг, согревая себя остывающим чаем. В такие моменты ей представлялось, что Энтони Торрес завел не жену, а собачку. Ведь он даже звал её… сукой! И редко по имени, обычно в присутствии посторонних.

— Дом у тебя просто бомба! — подытожила Лизи.

— Это не мой дом, — поправила её Кэтрин.

Лицо Элизабет изменилось. Брови под изорванной челкой задумчиво сдвинулись к переносице.

— Раз ты тут живешь, значит твой, — наконец-то сказала сестра.

И Кэтрин, дивясь легкомысленной логике, не стала с ней спорить.

— Как там Салли? — спросила она. — Когда свадьба?

Лизи выпучила глаза, с трудом удержав во рту глоток горячего чая.

— Ой! — закричала она, — А ты не знаешь? Они же расстались!

Теперь пришел черед Кэт удивляться:

— Как?

Сестра махнула рукой, довольная тем, что стала обладателем «сенсационных известий».

— Альфонсо умудрился заделать ребенка одной из своих официанток, — доложилась она.

— Да что ты? — всплеснула руками Кэтрин. Ей было искренне жаль сестру. Они были роднёй, невзирая на все разногласия.

— Салли в депрессии, — Лиз закатила глаза, отчего накладные ресницы, как два опахала, взметнулись к бровям. — Вторую неделю рыдает в подушку!

— Бедняжка! Это ужасно, — проговорила Кэтрин, вздыхая, — Они так долго встречались.

— Ага, — подтвердила сестра, — Да только мне кажется, что плачет она совсем не по Альфонсо.

— А почему? — Кэт удивленно уставилась на неё.

— Просто ей завидно! — ответила Лиз. — Что из трёх дочерей принцессой стала именно ты!

Кэтрин молчала, переваривая полученную информацию. Она никогда не смотрела на свой фэйковый брак под таким ракурсом. Неужели и, правда, как в сказке про Золушку, сводные сестры её ненавидят?

— А ты? Тебе тоже завидно? — сделав пару глотков, уточнила она.

Элизабет рассмеялась.

— Систер, ты что? Я только рада за тебя! — улыбнулась она и пнула сестру под столом.

Они доедали приготовленные Кэтрин закуски. Лиз опустошала тарелки, излагая последние новости. Булочная на углу разорилась, а её хозяин, мистер Кальво, уехал с женой в пригород. В институте их группу переводят на вечерний, так как желающих обучаться азам менеджмента стало уж слишком много. У тёти Рози появился поклонник! Какой-то «старпёр» ходит в их ресторан и всегда оставляет записку, где признается ей в своих чувствах. Сама же тётушка подозревает, что «чувствительность» его весьма ограничена. Питти, оставленный без присмотра, осчастливил соседскую сучку, став отцом пятерых щенят…

Слушая всё это, Кэтрин невольно ловила себя на мысли, как сильно скучает. По своей неприметной, обыденной жизни. По утренним вылазкам с авоськой наперевес. По комнате, где кроме кровати и шкафа не помещалось ничего. По работе, уборке и стирке. По глупым надеждам на лучшее! Теперь ей казалось, что лучшее было там, позади. А что будет дальше?

— Слушай, систер! — голос Элизабет приобрёл заискивающие нотки, — Не одолжишь пару сотен?

Кэтрин нервно сглотнула. Её «безлимитная» карта, на имя супруга, имела в своем распоряжении пятизначный баланс. И, будь её воля, она отдала бы их все. Но Торрес сканировал каждый истраченный евро! И если какая-то цифра заставляла его сомневаться…

Она ушла, и вернулась с обещанной суммой в руках. Небольшой капитал из накопленных денег, за время работы у тёти Рози, стремительно таял. Не хватало решимости сообщить, что по факту она — нищеброд. Да и можно ли в это поверить?

— Систер, ты — чудо! — воскликнула Лизи.

Они обнялись. И Кэтрин закрыла глаза, прижимая к себе пропахшее сладостью тело сестрёнки. В такие моменты ей жутко хотелось открыться. Рассказать обо всем! Разделить свою боль, облегчить ежедневные муки! И она прикусывала кончик языка, чтобы в случайном порыве не подвергнуть смертельному риску не только свою жизнь, но и жизнь Элизабет. Кэтрин знала, что ему не составит труда «стереть в порошок» не только болтливую «суку», но еще и её сестру.

Глава 7. Энтони

В салоне царила приятная атмосфера. Мягкие кресла манили присесть. И обычно, приводя сюда своих спутниц, Энтони ждал, листая свежую прессу. Ему нравилось, когда женщина выглядит дорого! В отличие от многих, его супруга смотрелась эффектно в любой, даже самой дешЁвой одежде. Но теперь, уже, будучи Торрес, она продолжала ходить в магазины второго сорта. Позоря его доброе имя! С этим Тони смириться не мог. Он собрал её вещи, и выбросил. Она горевала не долго. И, потратив солидную сумму, наполнила шкаф безликим тряпьем. Никаких кружев и пленяющих разум мужчины фасонов. Лишь однотонные, похожие друг на друга обновки. С именами дизайнеров.

Тони бесился! Ему хотелось видеть на ней что-нибудь соблазнительное. Навроде вещицы, которую, презентуя, держала в руках услужливая девушка-консультант. Тончайшее кружево струилось, будоража фантазию. Он засмотрелся, представляя себе, как выгодно чёрный цвет подчеркнет её бледность. Следуя указаниям, девушка покружилась с сорочкой в руках.

— Примерьте на голое тело! Хочу взглянуть, — коротко бросил Энтони.

Продавщица замешкалась. Но, подгоняемая суровым взглядом начальницы, исчезла за шторой. Переодевшись, она распахнула занавес. Энтони отложил недочитанный глянец и поманил недотрогу пальцем. Краснея и неуклюже ступая по мягкому ковролину, она вышла на свет и осталась стоять, стыдливо прикрывая руками соски и лобок.

— Руки опусти, — велел Энтони. И, сделав глубокий вдох, как будто перед прыжком, девчонка покорно убрала конечности.

Он не смотрел на её лицо, залитое краской стыда. Возможно, никто из клиентов прежде не просил надевать столь