— Мы просто друзья, — возразила я, входя в комнату.

— Просто друзья. Хм... — Глаза Патрис лукаво заблестели. —Интересно, а Кортни с этим согласится?

Я вскинула руки, желая прекратить этот странный разговорраньше, чем он станет еще более неловким.

— Только не говори ничего Кортни, ладно? Я не хочунеприятностей.

Патрис выгнула бровь.

— Не говорить ей чего? Вроде бы ты утверждаешь, что иговорить-то не о чем.

— Если хочешь, чтобы я помогла тебе с домашней работой,давай оставим эту тему. Сейчас же.

Патрис, немного обидевшись, пожала плечами.

— Да пожалуйста. Будь я на твоем месте, я бы толькорадовалась, что сумела привлечь внимание такого парня, как Балтазар. Но еслихочешь, давай поговорим о домашнем задании.

Если честно, я и в самом деле немного гордилась тем, чтонравлюсь Балтазару. Конечно, я сомневалась, что он хочет чего-то большего, чемпросто дружба, но иногда он действительно со мной заигрывал. После неразберихис Лукасом мне это было приятно — вроде я и вправду красивая и привлекательная,а не робкая неловкая девчонка.

Балтазар добрый, умный, и у него прекрасное чувство юмора.Он нравится всем — может быть, потому, что сам почти ко всем хорошо относится.Даже Ракель, которая буквально всех терпеть не может, говорит ему «привет», ион всегда ей отвечает. Он не холодный и не сноб. И в самом деле невероятнопривлекательный внешне.

Собственно, он воплощал в себе все, чего может хотетьдевушка. Но он не Лукас.

Мою старую школу учителя всегда украшали к Хеллоуину.Оранжевые пластиковые тыквы стояли на окнах, дожидаясь, когда их заполнятконфетами, и на каждой стене висели изображения летящих ведьм. В прошлом годудиректор повесил на дверь своего кабинета гирлянду и прикрепил слово «Ууу!» изкривых зеленых букв. Мне всегда казалось, что это глупо и фальшиво, и никогда вголову не приходило, что однажды я стану скучать по этому.

В «Вечной ночи» никто не развешивал никаких украшений.

— Может, они думают, что горгульи и так страшные, —предположила Ракель, когда мы с ней обедали у нее в комнате.

Я вспомнила ту, за окном моей спальни, и попыталасьпредставить ее, украшенную гирляндой.

— Да, я понимаю, что ты хочешь сказать. Если наша школа —это промозглое пугающее адское подземелье, то украшения к Хеллоуину здесь вродеи не к месту.

— Жаль, что мы не можем устроить тут дом с привидениями. Нузнаешь, для маленьких детей из Ривертона. Мы бы нарядились в маскарадныекостюмы и сделали бы все по-настоящему жутким. Изображали бы по выходным чертейи демонов. Некоторым из этих придурков и притворяться особо не пришлось бы. Мымогли бы собрать денег для школы.

— Не думаю, что академия «Вечная ночь» нуждается в деньгах.

— Вообще-то да, — согласилась Ракель. — Но мы бы могли собратьденег на благотворительность. Вроде «горячей линии психологической помощи», илипредотвращения самоубийств, или еще что-нибудь в этом роде. Не думаю, чтомногие из здешних интересуются благотворительностью, но, может, они бы занялисьэтим исключительно ради поступления в колледж. Никто из этих богатеньких стервдаже не заговаривает про учебу в колледже, наверное, все по семейным традициямсобираются в Гарвард или в Йель, но заявления-то им все равно придетсяподавать. Так что они могли бы заинтересоваться идеей, да?

Перед моим мысленным взором замелькали картинки: паутина налестницах, маниакальный хохот учащихся, эхом отражающийся от стен большогозала, и невинные маленькие дети с расширенными от ужаса глазами, а Кортни илиВидетт размахивают у них над головами длинными черными ногтями.

— Мы уже все равно опоздали — до Хеллоуина осталось всегодве недели. Может, на следующий год?

— Если я вернусь сюда на следующий год, застрели меня,пожалуйста, — застонала Ракель, бухнувшись на постель. — Родители сказали, чтоя должна держаться до конца, потому что я получила стипендию, чтобы учитьсяздесь. А иначе придется вернуться в старую школу с металлоискателями на дверяхи сокращенной учебной программой. Но я ненавижу эту академию, просто ненавижу!

У меня в животе заурчало. Салата из тунца и крекеров,которыми мы с Ракель подкрепились, явно не хватило, чтобы утолить мой голод.Придется съесть что-нибудь у себя в комнате. Да только мне не хотелось, чтобыРакель это поняла.

— Мы привыкнем, и все наладится.

— Ты и вправду в это веришь?

— Нет.

Мы уныло посмотрели друг на друга и расхохотались.

Отсмеявшись, я сообразила, что слышу крики — не оченьблизко, скорее в дальнем конце коридора. Ракель жила недалеко от центральнойарки, соединявшей спальное крыло девочек с учебными помещениями. Мне казалось,что крики доносятся оттуда.

— Эй, ты слышишь...

— Да. — Ракель приподнялась на локтях и прислушалась. —Похоже, там драка.

— Драка?

— Поверь человеку, привыкшему к самой паршивой бесплатнойгосударственной школе Бостона. Уж я-то всегда узнаю драку, если услышу.

— Пошли! — Я схватила сумку с учебниками и рванулась кдвери, но Ракель вцепилась мне в рукав свитера.

— Ты что делаешь? Ни к чему нам в это ввязываться. — Онасмотрела на меня расширенными глазами. — Не нарывайся на неприятности!

Она рассуждала разумно, но я ее не слушала. Если там драка,я должна была убедиться, что Лукас в ней не замешан.

— Сиди здесь, если хочешь, а я пошла.

Ракель отпустила мой рукав.

Я без промедления помчалась туда, где раздавались крики,даже вопли.

— Уберите его отсюда! — орала Кортни, и в ее голосеслышалось жестокое ликование.

— Парни, эй, парни! — Теперь в коридоре эхом отдавался голосВика. — Хватит уже!

С упавшим сердцем я завернула за угол и увидела, как Эрикбьет Лукаса в лицо. Лукас отлетел назад и шлепнулся прямо на пятую точку наглазах у всей школы. Типичные «вечноночевцы» захохотали, а Кортни дажезааплодировала. Губы Лукаса были испачканы кровью, темной на его бледной коже.Сообразив, что смотрит снизу вверх на меня, он зажмурился. Наверное, смущениеранило сильнее, чем удар.

— И не смей меня больше оскорблять! — предупредил Эрик,вытянул перед собой руки и начал их рассматривать, словно был доволен своейработой. Костяшки пальцев перепачкались в крови Лукаса. — А не то в следующийраз я заткну тебя навеки.

Лукас приподнялся, пристально глядя на Эрика. Надсобравшейся толпой повисло жутковатое молчание, будто все внезапно сделалосьнамного серьезнее и драка не закончилась, а только начинается. Но япочувствовала, что это вовсе не страх, а... предвкушение. Нетерпение. Желаниенаказать.