Мы вышли в гостиную, и папа был потрясен не меньше меня. Онис мамой обнялись, и мама прошептала:

— Мы отлично справились, правда?

— Просто отлично.

Они начали целоваться, будто меня в комнате не было. Япрокашлялась.

— Эй, ребята, мне всегда казалось, что в день своего бала напервом месте все-таки должен быть подросток.

— Прости, милая. — Папа положил мне руку на плечо. Рукапоказалась мне холодной, словно сама я излучала тепло. — Ты простоошеломительна. Надеюсь, Балтазар понимает, какой он счастливчик.

— Пусть только попробует не понять, — сказала я, и родителирассмеялись.

Я видела, что мама с папой с удовольствием спустились бывниз вместе со мной, но, к моему большому облегчению, все-таки не стали этогоделать. Это была бы уже чересчур сильная опека. Кроме того, мне хотелосьнемножко побыть одной. Я шла вниз по лестнице, подхватив рукой развевающийсяподол платья и стараясь убедить саму себя, что все происходит наяву, а не восне.

Снизу доносились смех, болтовня, негромко играла музыка;танцы уже начались, я опаздывала. Может, Патрис и права насчет того, что нужнозаставлять парней ждать.

В ту самую секунду, как я спустилась с последней каменнойступеньки и вошла в ярко освещенный свечами большой зал, Балтазар обернулся,словно каким-то образом почувствовал мое приближение. Мне достаточно быловзглянуть на него, увидеть, как он на меня смотрит, чтобы понять: Патрис точноправа.

— Бьянка, — сказал он, подходя ко мне, — ты выглядишьвосхитительно.

— Ты тоже.

Балтазар надел классический смокинг, в точности такой, какойносил Кэри Грант в сороковых годах. Но как ни шикарно он выглядел, я невольнокинула взгляд за его спину, в большой зал, и вздохнула.

— О-о-о!

Зал был украшен плющом и освещен множеством высоких белыхсвечей, поставленных перед старыми, сделанными вручную медными пластинами,отражавшими их свет. На небольшом возвышении в углу располагался оркестр,причем не группка рок-н-ролльщиков в джинсах и футболках, а настоящиеклассические музыканты в смокингах еще более строгих, чем у Балтазара. Онииграли вальс. Несколько десятков пар танцевали, безупречно следуя рисунку, иэто казалось сценой с картины двухвековой давности. Несколько новых учениковподпирали стену — мальчики в вычурных костюмах (видимо, предполагалось, что этокруто) и девочки в коротких платьях с блестками; похоже, они уже поняли, чтосильно заблуждались по поводу этого бала.

— Я только что сообразил, что нужно было спросить тебяраньше — ты танцуешь вальс? — Балтазар предложил мне руку.

Я оперлась на нее и ответила:

— Да. Ну, в общем. Родители научили меня всем старым танцам,но я никогда не танцевала их с кем-нибудь другим. Или где-нибудь, кроме дома.

— Все однажды случается в первый раз. — Он повел меня в зал,и вокруг ярче засияли свечи. — Начнем?

Балтазар кружил меня в танце, словно давно отрепетировалэто; он точно знал, как и куда двигаться. Все мои сомнения насчет умениявальсировать мгновенно улетучились. Я хорошо помнила движения, а Балтазарчудесно вел, и его широкая ладонь на моей спине четко направляла меня. Язаметила неподалеку одобрительно улыбавшуюся мне Патрис, впрочем тут жеисчезнувшую в вихре вальса.

После этого бал казался одним долгим счастливым мгновением.Балтазар танцевал без устали, я тоже. Сквозь меня, как электрический ток, билаэнергия, и мне казалось, что я могу танцевать много дней подряд, не замедляя темпа.Улыбки Патрис и недоверчивые взгляды Кортни убеждали меня в том, что я выгляжукрасавицей, — и я чувствовала себя красавицей.

Я до сих пор представления не имела о том, до чего чудеснытакие балы. Не одна я знала все движения — остальные тоже. Каждая пара словнобыла частью танца, все двигались одновременно, все дамы одновременно вытягивалируки под правильным углом. Наши длинные широкие юбки развевались, создавая надчерными туфлями кавалеров разноцветные вихри. Каждое движение попадало точно втакт музыки. И это не сковывало, а, напротив, раскрепощало, освобождало отсомнений и растерянности. Каждое следующее движение вытекало из предыдущего.Может быть, так танцуют в балете. Мы двигались все вместе, создавая нечтопрекрасное, даже волшебное. Впервые после приезда в академию «Вечная ночь» яточно знала, что нужно делать. Я знала, как двигаться, как улыбаться. Ячувствовала себя очень уютно с Балтазаром и купалась в его восхищении. Янаконец-то пришлась ко двору.

В жизни не представляла себе, что могу стать частью мира«Вечной ночи», но теперь передо мной расстилалась дорога, широкая, гладкая игостеприимная...

«Если та банда уже запустила в тебя свои когти — в такуюмилую девочку, как ты, — я не хочу этого видеть».

Голос Лукаса словно прозвучал в моей голове так отчетливо,будто он прошептал мне эти слова на ухо. Я споткнулась и мгновенно сбилась сритма. Балтазар поддержал меня, приобняв за плечи.

— Что с тобой?

— Все хорошо, — соврала я. — Просто... тут так жарко.

— Пойдем подышим свежим воздухом.

Балтазар ловко вел меня между танцующими, а до меня медленнодоходило, что я едва не натворила. Я начала гордиться тем, что стала частью«Вечной ночи» — места, где сильные издеваются над слабыми, где красавицысмотрят сверху вниз на простушек, где снобизм считается более важным, чемдружелюбие. Только потому, что они на один вечер перестали ко мне цепляться, ябыла готова забыть, какие они на самом деле дрянные люди.

И только воспоминание о Лукасе привело меня в чувство.

Мы вышли на улицу. Сегодня наставники не таились в засаде.Вероятно, миссис Бетани и остальные учителя решили, что осенний вечер слишкомхолоден и большинство учеников останутся в помещении. Я мысленно с нимисогласилась, потому что голые плечи и спина моментально замерзли. Но не успелая задрожать, как Балтазар снял с себя пиджак и накинул его мне на плечи.

— Так лучше?

— Да. Сейчас согреюсь.

Он склонился надо мной, явно обеспокоенный. Балтазар былнастоящим джентльменом, таким хорошим и порядочным человеком! Лучше бы онпригласил на бал какую-нибудь другую девушку, которая сумеет оценить его подостоинству.

— Давай пройдемся немного.

— Пройдемся?

— Ну, если ты хочешь вернуться на бал...

— Нет! — Если я вернусь туда, чары могут снова взять надомной верх и затуманить сознание, а мне нужна ясная голова, чтобы понять, что яедва не натворила. — В смысле нет, пока не хочу. Давай пройдемся.

Над головой ярко сверкали звезды. Ночь была безоблачной,просто безупречной для того, чтобы за ними наблюдать. Мне захотелось вернутьсяв комнату на самом верху башни и смотреть в телескоп на далекие звезды, а неторчать тут в полной растерянности. Мы шли все дальше и дальше в лес, музыка исмех бала делались все тише и тише.