Оказывается, вот на ком выместил злость Андерс. Конечно, его никак не могло обрадовать появление наушницы с докладом о передаче, но подобное поведение все же больше было свойственно Лютому, чем начальнику лагеря. Прежде я ни разу не слышала о том, чтобы он избивал заключенных. Здорово же его разозлило вынужденное заключение в лазарете.

– Ей сейчас несладко придется, – продолжала Мышка без тени сожаления. – Брюнетке удалось втереться в приятельницы к Линде, а наша тихоня Красотку недолюбливает.

– Оно и неудивительно, – пробормотала я. – Красотка должна была понимать, что она не единственная в бараке любительница бегать с докладами. Думаю, нашлось немало желающих сообщить Линде о том, кто распускает о ней грязные слухи.

Я аккуратно затушила почти дотлевшую сигарету и выбросила ее в ящик с песком. Мышка, которая так и вертела свою в руках, не поджигая, сунула ее обратно в пачку.

– Не буду Неткино добро переводить, – хмуро пояснила она мне. – Ладно, пора возвращаться.

В бараке я первым делом отыскала взглядом Красотку. Блондинка не участвовала в дележке передачи, а лежала на своей койке, отвернувшись лицом к стене. Меня на мгновение кольнула жалость, но я подавила в себе неуместное чувство. Ведь во всех своих бедах Красотка была виновата сама.

– Дамочка, ты только посмотри, что здесь есть! – возбужденно проверещала Нетка, демонстрируя мне яркие упаковки. – Мы никому ничего не раздавали, ждали тебя.

Но я чувствовала только безмерную усталость. События прошедшего дня совершенно вымотали меня. Голова гудела, глаза сами собой слипались.

– Разбирайтесь сами, – тихо произнесла я. – И не трогайте меня.

Берта и Нетка уставились на меня с одинаково изумленными лицами. Я стянула с себя одежду и обувь, облачилась в длинную рубаху и залезла под тощее одеяло. На сей раз ни свет, ни шум не помещали мне. Я уснула почти мгновенно.

Но проснулась столь разбитой, словно и вовсе не спала. Глаза горели и чесались, голова раскалывалась от боли, все тело сотрясалось от сильного озноба, в горле пересохло. С трудом натянув на себя робу, я поплелась умываться. Стоя в очереди к кранам, из которых тонкой струйкой текла ледяная рыжеватая вода, я услышала разговор охранников. Оказывается, Андерс остался ночевать в административном здании, чем привел в недоумение Лютого и его подчиненных. Ранее подобной привычки за ним не наблюдалось.

Умылась я с трудом и, стуча зубами, пошла собираться на построение.

– Дамочка, на тебе лица нет, – обеспокоенно произнесла Мышка. – Тебе бы в лазарет.

– Туда я сегодня попаду в любом случае, – неловко отшутилась я.

Построение и завтрак прошли, будто в тумане. Я с трудом запихнула в себя пару ложек жидкой пресной каши и запила их чаем, слабым настолько, что жидкость в кружке имела светло-желтый цвет. И с трудом передвигая ноги отправилась в лазарет. Но не успела я отойти от столовой, как перед глазами все поплыло, завращались с бешеной скоростью радужные круги, а ноги внезапно подкосились. Я попробовала ухватиться за стену, но только скользнула по ней рукой.

Дальнейшее вспоминалось урывками: чьи-то крики, белый потолок палаты, обеспокоенное лицо Дока, льющееся в рот горькое питье. А затем наступила темнота. И тишина.

Я медленно брела по пустыне. Нещадно палило солнце, горячий сухой ветер обжигал лицо, ноги вязли в раскаленном песке. Каждый вдох давался с трудом, отзываясь болью под ребрами. Где-то рядом слышался мерзкий смех Андерса. Плакала Мышка, тонко, надрывно. Я хотела спросить, что с ней случилось, но из пересохшего рта вырвалось только невнятное сипение.

– Тише, тише, – произнес знакомый голос, чьего обладателя я так и не смогла вспомнить.

На лоб мне легло нечто прохладное, в горло полилась вода. Я жадно глотала, захлебывалась, отплевывалась.

– Поаккуратнее, – донесся до меня голос Дока. – Вы ведь не хотите, чтобы она действительно умерла?

Я еще успела удивиться – откуда Док взялся в пустыне? – но тут черное беспамятство вновь затянуло меня.

Потом была комната, странная, незнакомая. Потолок с лепниной, зеленые бархатные шторы, мягкая постель. И встревоженное лицо Марка, склонившегося надо мной.

– Понятно, я снова брежу, – пробормотала я и вновь закрыла глаза.

Но Марк оказался слишком настойчив и надоедлив для видения.

– Нет, Тиа, не спи. Вот, попей. Молодец, хорошая девочка. А сейчас я помогу тебе сесть и распоряжусь принести чего-нибудь перекусить.

Постепенно я осознала, что не сплю и не брежу. Я действительно находилась в хорошо обставленной уютной незнакомой комнате, а у моей кровати сидел Марк Грен. И все было бы просто замечательно, не помни я, что перед тем, как потерять сознание, находилась в лагере. А подобного помещения в этом милом месте, скорее всего, не было. В административном здании мне доводилось бывать нечасто, но я сильно сомневалась, чтобы там можно было обнаружить просторную светлую спальню с поистине огромной кроватью.

– Марк, где я? И как я здесь оказалась?

Марк выглядел немного смущенным.

– Ты у меня дома, Тиа. Точнее, в одном из моих домов. А еще точнее – я купил этот дом всего две недели назад. Причем не на свое имя.

– И решил похитить меня из лагеря! Так вот зачем ты встречался с Доком! – догадалась я. – Он что-то подмешал в пирожные?

– Прости, Тиа, но я решил, что это наилучший выход. Официально ты сейчас находишься в госпитале для тяжелобольных. Состояние твое критическое, посетителей к тебе не допускают. Док – разумный человек, он понял мои доводы. Единственное, в чем я виноват, так это в том, что не предупредил тебя. Питерс, кстати, настаивал на посвящении тебя в наш план. Но я боялся, что ты сможешь невольно выдать себя.

Я хотела возмутиться, но Марк не дал мне сказать ни слова.

– Нам многое нужно рассказать друг другу, Тиа. Но не сейчас. Пока ты слишком слаба для серьезных разговоров. Тебе нужно поесть и отдохнуть.

И он дернул за висевший у кровати шнур, вызывая прислугу. Спустя всего несколько мгновений в дверь постучали, словно служанка стояла совсем рядом и дожидалась, пока зазвенит колокольчик. Крепкая седовласая женщина принесла поднос с едой.

– Поешь и отдохни, Тиа, – повторил Марк. – Я загляну к тебе перед сном.

До вечера я успела пообедать бульоном с крохотными, на один укус, пирожками, понежиться в горячей пенной ванне, обследовать выделенную мне комнату и обнаружить, что Марк купил для меня целый ворох новой одежды, из которой далеко не все вещи подошли мне по размеру. Вместо ужина я попросила принести чай и шоколадные конфеты – при мысли о более существенной пище меня все еще подташнивало. Марк появился, когда я, полулежа на кровати, лениво листала новенький роман.

– Ну как ты, Тиа? Освоилась?

– Да, спасибо. И благодарю тебя за то, что купил мне все необходимое. Правда, кое-что придется поменять, но это неважно.