Розов любил с ними зависать, отвлекаясь от суровых трудовых будней. Все как-то веселее. И хотя все их истории Роман уже слышал по тысяче раз, но в компании пьяных обормотов он чувствовал себя живым и забывал о том, что завтра может на улице встретить свою смерть.

Парни выпили по первой, потом по второй. Самогон быстро кончился. В голове появились приятная свежесть и необычная легкость. Еще можно было по чуть-чуть и подниматься к Катьке, а то до дела так и не дойдет. С этими обормотами можно всю ночь за бутылкой просидеть. Роман подозвал Домового и поинтересовался, освободилась ли Катька. Он обещал посмотреть, но не успел.

Тут все и закрутилось. Розов пропустил появление бойцов в питейном зале. Но услышал первый выстрел и увидел, как всплеснул руками Костя Домовой, роняя поднос с пустыми кружками. На его спине расплывались кровавые розочки. Застучали выстрелы, и на пол повалились мирно отдыхавшие масловцы и артельщики. Пуля попала Вале Хруцкому в грудь, и он упал лицом в тарелку с квашеной капустой.

Розов удивиться не успел. Руки сами потянулись к автомату, только вот одна незадача. При входе все посетители «Трех сосен» сдавали оружия. «От греха подальше», – говорил Коля Хромой.

«Какая же падла решилась на такой беспредел?» – мелькнула у Розова мысль.

И тут у него картинки в верный пазл сложилась. На такое были способны только часовщики. Вот почему в зале сегодня не было командиров. Ни одной наглой пьяной морды.

Роман сполз под стол и прижался к полу, раскорячившись, как морская звезда, между скамьями и ножками стола.

Часовщики нагло расстреливали посетителей заведения. Они были уверены в своей безнаказанности.

Розов лежал неподвижно, стараясь не дышать, и молился, чтобы его не заметили. Со стола ему на голову капала густая горячая кровь тех, кто еще несколько минут назад пил с ним, радуясь жизни.

Вскоре выстрелы стихли. Послышались торопливые шаги, и прозвучал истеричный голос Коли Хромого:

– Какого хера здесь происходит?

– Не боись, Хромой, мы компенсируем тебе все неудобства, – послышался хриплый самоуверенный мужской голос.

Часовщики даже не стали осматривать зал на предмет выживших. Уцелевшие их не интересовали, а может быть, публичная порка должна иметь свидетелей, которые могли бы донести до своих хозяев, что видели и что слышали, чтобы те сделали правильные выводы.

Если часовщики отважились на такую акцию, значит, что-то херовое произошло в городе, значит, спать спокойно в обозримом будущем возможности не представится. Хана хоть и хрупкому, но все-таки миру в Угличе.

Розов пролежал под столом с четверть часа. Хмель выветрился из головы окончательно. Появилась головная боль, пока что легкая, застенчивая. Наконец он все-таки решился и выполз из-под стола. Встал и осмотрелся. Питейный зал выглядел жутко, заваленный трупами и залитый кровью. Возле барной стойки на столе сидел Коля Хромой и раскачивался из стороны в сторону. Он неотрывно смотрел на мертвого Домового.

Весь день и следующую ночь в городе стреляли. Канонада стояла знатная, иногда она утихала, но вскоре начиналась с новой силой. Однако в Пролетарский район никто не лез. Дважды Столбов отправлял своих ребят в разведку. В первый раз группу возглавлял Корсар. Второй раз – Кирилл Уханов. Вернулись парни практически с пустыми руками. Обследовав соседние кварталы, вглубь решили не заходить – это было слишком опасно. В городе сцепились масловцы, артельщики и часовщики. Что они не поделили, Археолог догадывался. Тут не надо быть гением, чтобы связать разборки и нападение на купеческий караван. Все это звенья одной цепи. Столбов приказал усилить охрану Пролетарского, никого к району не подпускать, но в чужие разборки не вмешиваться. Пусть эти шакалы сами друг друга хоть полностью перестреляют. В городе от этого только чище и просторнее станет.

Весь день люди Археолога сидели как на иголках. Дмитрий опасался, что, если кто из противоборствующих группировок вздумает сунуться к ним в полную силу, они могут и не выстоять. Все-таки силы слишком неравны. Оборону многоэтажки они могли бы держать долго, но не до бесконечности. Правда, у бандитов давно обиды копились друг на друга, они вряд ли так быстро со всем разберутся. Так что можно было сидеть спокойно и не высовываться.

Утром следующего дня к Столбову пришел запыхавшийся Потешкин. Ночью он дежурил в доме у старосты Андронова. Переступив порог штаба, он заявил:

– Больной очнулся. Может говорить.

– Жар сбили?

– Да вроде холодный, как рыба.

Потешкин подошел к столу, налил в себе стакан воды из графина и жадно выпил.

– Михаил Степанович, вас к себе зовет.

– Так пойдем, – согласился Дмитрий.

Они вышли из штаба. Уже рассветало. Солнечные лучи прорывались между домами. Было свежо. Пахло сыростью и ароматным борщом – кто-то из соседей поутру завтракал супом. До дома Андронова они дошли быстро. Снег озорно скрипел под ногами. В прихожей у старика пахло сопрелым бельем и плесенью. Андронов стоял возле обеденного стола и подливал большим черпаком суп в тарелку, над которой склонился выглядевший больным охранник из ярославских.

– Доброе утро, надеюсь, стрельба вам спать не помешала? – спросил Столбов, оглядываясь по сторонам в поисках стула.

Найдя табурет, он подставил его к столу и сел напротив больного, который, казалось, не замечая Столбова, жадно хлебал суп большой ложкой и заедал хлебом.

– Мы к этому делу привычные. В последние годы все время кто-то где-то стреляет. Патронов им не жалко, изверги. Но чего-то они совсем озверели сегодня. Давно такого салюта не было. Чего там приключилось-то, что они так озверели? – спросил Андронов.

– А это я у нашего гостя хочу спросить. Ему об этом должно быть известно больше. Как-никак стрелять начали после его появления. Как тебя зовут, мил человек? С чем к нам пришел?

Столбов смотрел неотрывно на нагло жующего пришельца, а тот орудовал ложкой и не собирался отрываться от еды.

– Болезный, я с тобой разговариваю.

Парень отложил ложку в сторону и посмотрел на Археолога. Глаза у него были красными и слезились. Лоб покрывала испарина. На нижней губе повис ломтик свеклы, который он тут же шумно втянул в рот.

– Константин Долгов меня зовут, я из охраны купеческого каравана. Из Ярославля. От Черномора. Какая-то сволочь по дороге на нас напала. Кто это был, я не знаю. Но, похоже, ваши братки решили разобраться друг с другом, пока из Ярославля бойцы не приехали порядок наводить. Рассказов весь город перевернет, но виновных найдет. Так что ваши братки шухер и подняли.

– К кому вы ехали? – спросил Столбов.

– Обычно Рассказов с часовщиками дело имеет, но к кому мы сейчас ехали, я понятия не имею.

– То есть, может, и не к часовщикам? – уточнил Столбов.