Столбов ударил кулаком в грудь:

– Юрий Игоревич, не в службу, а в дружбу, подежурьте здесь еще полдня. Да не просто подежурьте, а походите по участку, посмотрите, может, увидите чего. Вдруг удастся шкатулку найти. Это было бы очень вовремя – ценная вещь!.

Потешкин крутанул седой ус и озорно улыбнулся:

– Сделаю, Археолог. Похожу, посмотрю. Может, правда чего найду.

– Да и к Андронову этому присмотрись. Что за человек наш Михаил Степанович!

– Будет сделано.

Столбов развернулся и направился к штабу. Он не сомневался, что если шкатулка с ампулами находится на участке старосты, то Потешкин ее найдет. Если же ее здесь нет, то Столбов заставит Долгова заговорить, чего бы это ему не стоило.

Новость о карательной операции часовщиков мгновенно разлетелась по Угличу и наделала много шума. Немало этому поспособствовал Роман Розов, выживший свидетель бойни возле речного вокзала в клубе «Три сосны». Выбравшись из клуба, Розов добрался до храма Николая Чудотворца, где его приютил отец Федор. Он задавать вопросов не стал, накормил парня, предоставил койкоместо в своем доме, что находился рядом с храмом. Спать после случившегося Роман не мог. Он ворочался из стороны в сторону, раз за разом проигрывая в голове события этого страшного дня. То его тело охватывала горячка, тут же сменявшаяся холодным потом, то он словно нырял в ледяную прорубь, и зубы принимались выбивать чечетку, а кожа покрывалась мелкими пупырышками. Роман пытался понять, как такое вообще могло случиться, почему часовщики настолько потеряли страх, что в открытую пошли войной на остальные группировки? Разве мог он такое себе представить еще пару дней назад?

Утром за ним пришли. Раздался настойчивый стук, не терпящий возражений. Дверь открыл отец Федор, безмолвно впустил гостей и провел их в комнату, где ночевал Розов. Гостей Ромка узнал сразу. Добряк, Хвост и Клин – все из его бригады, которую возглавлял Серега Рубин. В комнату также сунулся парнишка, которого отец Федор тут же ухватил за воротник и дернул на себя:

– Куда лезешь, Чистик? Дай серьезным людям поговорить.

Розов быстро сполз с кровати. Благо спать ложился, не раздеваясь.

– Ромыч, пошли. Тебя Рубин хочет видеть. У него к тебе вопросы по поводу вчерашнего дня в «Трех соснах». Мы знаем, что ты там был. И ты единственный, кто может сказать, что за херня там произошла, – сказал Клин.

– Там Коля Хромой еще живой остался, – выдавил из себя Розов.

– Хромого никто не видел. Говорят, он пошел к часовщикам правду искать, да пропал. Понимаешь, какое дело… Ты единственный. И Рубин имеет вопросы. Пошли.

Розов покорно поднялся с кровати и пошел на выход.

Оказавшись на улице, он затравленно озирался по сторонам, пытаясь понять, что изменилось за прошедшие сутки. Парень чувствовал, что что-то изменилось, но что именно уловить не мог. Жизнь словно замерла в городе. Нет праздных прохожих, не видно зевак в окнах… Люди попрятались от греха подальше. А вдруг опять начнут стрелять, как вчера? Пуля, она не станет разбирать, кто прав, кто виноват. Убьет того, кто окажется на ее пути, без тени жалости.

Возле храма парней ждал привычный бронированный «Патриот». Погрузившись в машину, они отправились на север города. Там на окраине располагалась промышленная зона, занятая складскими ангарами.

Ехали по пустынным улицам города, старательно объезжая территории масловцев и часовщиков. Так, чтобы с разъездным патрулем не столкнуться. Пока не разберутся что к чему, лишние конфликты не нужны.

Ситуация в городе за прошедшие сутки обострилась, разъяснил Клин. Народ обозлился на выступление часовщиков. По городу прокатилась волна боестолкновений. Пока все носило локальный характер – мелкие стычки на нейтральных территориях. Но ярость только копится. Часовщики вечером ударили еще по нескольким точкам, где рядовые бойцы группировок любили время проводить. Правда, урожай собрали маленький. В связи с событиями в «Трех соснах» смельчаков поразвлечься осталось мало.

Масловцы затаились. Поступил приказ всем бригадам не покидать пределы постоянного базирования. Временно все отпуска и увольнительные отменены. Поговаривают, что Костыль заперся в своем логове с приближенными и рвет и мечет. Урон от выступления часовщиков небольшой: человек десять убитыми, может, чуть больше. Но ущерб репутации велик. Это получается, люди Шамана могут в городе все что угодно творить и им это с рук сойдет? Только что Костыль, что Таракан понимали, что в открытую выступать против часовщиков пока нельзя. Их поддерживают ярославские, да и открытая война обернется новым переделом территорий, большой кровью, и не факт, что в этой войне именно они одержат победу, хотя Черномор и призывал самим определяться с раскладом сил в Угличе.

Артельщики тоже не торопились с выводами. Тараканов сидел у себя в офисе под сильной охраной и размышлял. Бригадиры ждали приказа, чтобы сровнять часовой завод «Чайка» с землей, но приказа не поступало. Тараканов выжидал, только вот чего – никто понять не мог. Клин предполагал, что Таракан отправил своих людей к высоким покровителям в Рыбинск и теперь ждал ответа. Вроде как вчера вечером три группы покинули землю артельщиков и выехали за пределы Углича.

За этими разговорами Роман Розов не заметил, как они приехали к ангарам артельщиков. Миновали буферную зону с дозорными вышками, проехали через КПП с железными воротами и бетонными отбойниками перед ними и направились к центральному ангару, на котором висела старая довоенная табличка «УГЛСПЕЦСМУ № 3». Здесь, на территории складского комплекса, располагались производственные мощности артельщиков – химические лаборатории. Отсюда выходило восемьдесят процентов всех лекарственных препаратов Ярославской области, но не только лекарствами тут занимались. Очень жирный кусок, так что если призадуматься, то Таракана можно было понять. Ему было что терять в случае проигрыша в войне с часовщиками. Часовщики занимались оружием, выпускали реплики довоенных автоматов и пистолетов. Дело, конечно, доходное и полезное, но все же их доля в рынке колебалась около тридцати процентов. А если часовщики в результате этой провокации смогут под себя подмять бизнес артельщиков, то заметно перекроят политическую карту Углича и всей Ярославской области. Не к этому ли их подготавливал Черномор?

При входе в ангар прибывших встречал караул – четверо бойцов в полной боевой выкладке из бригады Рубина. Увидев, кто выбрался из «Патриота», один из них – по кличке Барсук – усмехнулся:

– Чего, словили-таки нашего беглеца? И под какой корягой он прятался?

– Тебе эта коряга не по зубам, – выдал недовольно Розов.

Барсук пропустил его внутрь, так ничего и не сказав в ответ.

Сергей Рубин ждал Розова в кабинете. Он сидел в кресле за большим рабочим столом и слушал доклад Миши Груздя, который заунывно рассказывал о сложившейся в городе обстановке. Рубин слушал его внимательно, с трудом сдерживая зевоту. При появлении Розова Рубин заметно оживился.