– Нет, это для тебя просто, – король развернулся и медленно направился дальше, не смотря на генерала, – нам нужен мужчина, крепкий. Обреченный. Сегодня ты – палач, – Даар снова сцепил руки за спиной.

Алор смотрел на девушку, что даже не подняла на них глаз. Она сжимала в руках корку хлеба, оставшуюся после завтрака. Дыхание стало ровнее, генерал почувствовал некоторое облегчение от того, что ей становится лучше. Но слова короля, о ее вручении Лаэрту не внушали надежд. Нужно как-то вытащить пророка. Живой. За раздумьями генерал не заметил, как девушка приподнялась и уставилась на него светлыми глазами. За несколько дней, что она была в подвалах на скупом содержании, в глазах появился живой блеск, а на щеках выступил легкий румянец.

Генерал кивнул в ответ на вопросительный взгляд девушки и медленно прошёл дальше, губами проговорив «я потом вернусь».

Король прошёл мимо всех камер до двери. Одис протянул ему стопку бумаг, заполненных чёрными и красными чернилами. Даар провёл рукой вдоль них, будто видя ладонью, что там написано, и вытянул два листка.

– Держи, – король протянул немного мятые бумаги генералу, – читай вслух.

Алор принял листки, бегло читая их. Он снял мундир, вешая его на настенный крючок.

– Приговор, – генерал положил руку на навершие меча украшенное синим камнем, – Пиель Гит приговаривается к смертной казни через отрубание головы за кражу выручки из элитного борделя, – его рука дрогнула, он переложил листки, – Мориса Фрайт, – он на мгновение вспомнил Зарат у столба, – приговаривается к 30 ударам плети и заточению на месяц за попытку убийства клиента крестьянина, – он поднял глаза на короля, – она пыталась убить и так легко выходит?

– Он крестьянин из гнилого конца, – король направил стражников за названными людьми, – за их жизнь корона не в ответе.

Во дворе замка было пусто, учеников генерала и его напарника сегодня освободили от занятий за успехи в течении уже трёх дней. Яркое солнце уже едва грело воздух, ветер продувал хлопковую белую рубашку, заставляя генерала вздрогнуть от холода. Волосы, собранные в хвост, перекидывало по плечам. Он снял с пояса массивные ножны из выделанной кожи и положил их на выступ, на котором часто сидел с Радиром, наблюдая за учениками. Сделав глубокий вдох и закрыв глаза, он попытался выбросить из головы все мысли и эмоции. Он воин, убийца и генерал, он должен уметь убивать по приказу, не важно, кем был для него этот человек.

На площадку вывели мужчину с оковами на руках. Он был бледен, как сама смерть, ждущая за его спиной. Руки были сжаты в кулаки, зубы плотно стиснуты, почти до скрипа. Генерал смотрел на него внимательно, не отрываясь, и все сильнее осознавал, что убить его не сможет.

– Ваша светлость, – Алор подошёл к королю, но говорил громко, чтоб слышали все, – я воин, а не палач, – генерал положил меч на плаху, – я могу убивать в бою, но не казнить связанных безоружных людей.

– И как ты осуществишь приказ? – Даар прищурился, – ты думаешь, пророк будет драться с тобой?

– Для этого я и взял помощника, – Алор немного приклонил голову, – вы сами позволили это. Он мастер меча, ровный мне.

– Убей его, – король в упор смотрел на генерала, снова сцепив руки за спиной. Холодный взгляд снова наводил животный страх, – это приказ. Не смей злить меня, Алор. Тебе удостоена честь быть генералом, не ударь в грязь лицом перед правителем, иначе следом за этим мужчиной уйдешь ты.

Генерал выдохнул, поднимая меч с плахи. Он чувствовал этот тяжелый взгляд, что сверлил его спину. Под этим гнётом он обязан убить человека, без оружия, без доспех, вне боя. Далеко не военный поступок, к тому же за преступление мирного времени.

Мужчину усадили на колени перед плотным пнем, покрытым запекшейся кровью. Он закрыл глаза, его веки и мышцы на щеках подергивались, но он старался держаться спокойным. Старая грязная льняная рубашка прилипла к спине, покрытой холодным потом. Шейные вены набухли, голова начала краснеть. Короткие спутанные волосы не поддавались ветру от застывшей в них грязи.

Алор был благодарен, что мужчина не смотрел на него. Смотреть на свою жертву было невыносимо больно. Где-то в глубине души генерал был добрейшим человеком, скованным военным воспитанием и выправкой. Но даже отец никогда не учил его убивать или наказывать человека за преступления мирного времени. Он не палач, он воин.

Генерал перехватил меч в левую руку, плотно обхватывая рукоять, правую положил поверх, сжимая пальцы. Он встал напротив плахи, расставив ноги чуть шире плеч, и опустил меч к земле. Голову мужчины прижали к холодному дереву, отвернув лицом от Алора. Король пристально следил за парнем, будто считал каждый его вдох, оценивая способности. Алор занес меч над головой, глубоко вздохнул и, закрыв глаза, с силой опустил его вниз. Лезвие прошло как по маслу, не застряв в костях мужчины, и остановилось в сухом дереве. Тело мешком свалилось у плахи, алая кровь поливала её основание, стекая к сапогам генерала. Голова прокатилась метр и остановилась, открытыми глазами смотря на генерала. От этой картины тошнота поступила к горлу, но он глубоко вдохнул и, задержав дыхание, резким движением выдернул меч из дерева.

– А сказал, что не сможешь, – король пару раз хлопнул в ладоши, подхватывая генерала за локоть, – следуем дальше, – он повернулся к стражникам, – убрать этот мешок, – Даар толкнул охладевшее тело ногой, – смерть он дождется и в овраге.

Стража не подошла к телу, ожидая покровителя. Еще свежи были воспоминания, как одного из стражников, уносившего такое же тело, смерть забрала вместе с убитым. На отрубленную голову аккуратно опустилась маленькая птица, зацепая коготками лоб. Несколько царапин остались на синюшной коже, а птица, сжав лапки, взмыла в небо.

– Сама смерть может быть красивой, – стражник вздохнул и поднял голову, схватив за короткие волосы.

– Прошу, милорд! – девушку приковали к столбу под пристальными взглядами короля и генерала, – помилуйте!

– Учись пропускать, – король кивнул, узлы на руках девушки затянулись крепче, кисти начали бледнеть, – они всегда будут выть о милосердии, невиновности и прочей ерунды, – Даар протянул генералу кнут, – представь, что это допрос. Жестокий допрос молчаливого шпиона. Начинай, я должен слышать крик из своего зала, – король направился к лестнице на балкон, оставляя генерала наедине с жертвой, – не слушай их, никогда. Так и с ума сойти можно.

Алор вновь вспомнил лицо Зарат, ее стиснутые сухие губы, напряженные мышцы, плотно зажмуренные глаза и мокрые ресницы. Он тряхнул головой, выбрасывая этот образ. Её нельзя жалеть, жалость для генерала – порок. Девушка нужна ему лишь чтоб понять, что происходит. А после, возможно, она должна умереть. Нельзя создавать для неё рай, нельзя ее жалеть.

Алор смотрел на голую спину девушки, уже исполосованную шрамами. По смуглой коже прошли мурашки. Она оглядывалась на него, насколько позволяла фиксация рук. Парень расправил плеть, повторяя движения Лаэрта, взмахнул ею вверх, расправляя тугую петлю у кончика. Девушка не вздрогнула, на лице появилась нервная улыбка.