Однако больше всего ее мучило то, что даже в своем доме она теперь не чувствовала себя защищенной. Отныне убийцы точно знали, где она живет, им известно даже расположение комнат, и уж наверняка в следующий раз они позаботятся о том, чтобы кошки не застали их врасплох. Ради собственной безопасности им с Уолином нужно уйти отсюда подальше, в какое-нибудь дальнее селение, и оставаться там, пока убийц не повесят. Она не хотела подчиняться чьей-то злой воле, но сейчас нужно было думать не о своей уязвленной гордости, а о безопасности Уолина.

Проблема заключалась в том, что ей некуда было идти. Зная, что за ней охотится убийца, она не могла отправиться к Норе или просить помощи у тех немногих друзей, которые у нее оставались. Ведь ее появление подвергнет опасности добрых, хороших людей. Неужели подобным образом она отблагодарит их за дружбу? Морейн подумала было о том, чтобы попросить защиты и помощи у сэра Керра — джентльмена, у которого она арендовала дом и землю, но быстро отбросила эту мысль. Землевладелец проявил милосердие, когда ее ребенком выбросили в холод, но вряд ли он захочет, чтобы Морейн явилась в его дом с маленьким мальчиком и внесла сумятицу в его и без того неспокойную жизнь. Ведь по слухам, своей любвеобильностью он мог превзойти даже Торманда.

Возможно, ей стоит обратиться за помощью к сэру Торманду и сэру Саймону, подумала Морейн. Ведь и они нуждались в ее содействии. Это будет достаточно справедливый обмен, в нем не будет и намека на барскую милость, против которой так возражала ее гордость. К сожалению, в этом случае она опасно приблизится к человеку, заинтересовавшему ее так, как ни одному из мужчин не удавалось раньше. Он искушал ее, а любому искушению легче противостоять на расстоянии. Сэр Торманд, по всей видимости, никогда не пытался бороться со своими влечениями, а значит, находиться рядом с этим человеком будет чрезвычайно трудно. С некоей обреченной восторженностью Морейн поняла, что если Торманд попытается соблазнить ее, то очень скоро она окажется в его постели. Конечно, такой благородный человек, как сэр Мюррей, всегда защитит бедную девушку, но вот ее целомудрие, которым так дорожила Морейн, скорее всего не смогут уберечь ни он, ни она. Но не просить его о помощи — значит подвергать постоянной опасности не только свою жизнь, но и жизнь Уолина.

Она оказалась перед трудным выбором. Сознавая, что слишком измучена пережитыми страхами, чтобы принять решение сейчас, Морейн решила отложить его до утра. Однако она понимала, что не может тянуть слишком долго. До наступления ночи они с Уолином должны оказаться в безопасности. Иначе им, вполне возможно, не удастся увидеть следующий восход солнца.

Торманд, ехавший рядом с Саймоном, подавил желание продолжить спор, который они вели за утренней трапезой. Хотя он считая, что довольно жестоко всего лишь сутки спустя после первого опыта требовать от Морейн вновь погрузиться в ужас своих видений, он понимал, что Саймон, настаивавший на новой попытке, в сущности, прав. Но Торманд вынужден был признать, что несколько побаивается этой девушки, точнее, не ее самой, а того чувства, которое она пробуждает в нем, чувства гораздо более сильного, чем вожделение. Находясь вдали, гораздо проще было убедить себя, что это чувство не более чем обычное страстное желание мужчины, у которого давно не было женщины. Но, глядя в ее прекрасные глаза, он не мог обманывать себя и готов был с головой окунуться в новый, неизведанный доселе роман, которому так противилась вся его грешная сущность,

Торманд интуитивно чувствовал, что Морейн — это дар судьбы, его половинка, которая является только один раз в жизни. Торманд знал, что, если он хочет продолжать пробовать на вкус каждую спелую ягоду, созревшую в его саду, ему лучше держаться от Морейн Росс как можно дальше, но он не мог с этим согласиться. И вовсе не желание найти убийцу заставляло его так рисковать своей свободой. С того момента, когда он впервые заглянул в эти голубые, как море, глаза, его неудержимо влекло к ней. И сопротивляться этому он был не в силах.

Торманд мысленно вновь и вновь возвращался к ней. Морейн была, конечно, красива, но ведь и раньше он легко соблазнял и не менее легко покидал настоящих красавиц. Кроме того, несмотря на собственные сомнения, нельзя было игнорировать тот факт, что многие считали Уолина ее незаконнорожденным сыном. Довольно быстро Торманд разузнал, что Морейн за сущие гроши арендует свой маленький домик и крохотный участок вокруг него у сэра Керра, помещика Дабстейна. Поскольку сэр Керр слыл гораздо более распутным повесой, чем Торманд когда-либо мог стать, было естественно задаться вопросом: чем же на самом деле расплачивалась молодая арендаторша? Однако подобные мысли странным образом не заставляли Торманда поставить под сомнение искренность ее намерений, что вполне могло случиться еще несколько дней назад. Сейчас эти размышления только заставляли сердце сильнее трепетать, что опасно напоминало примитивную ревность. Все это очень беспокоило сэра Торманда Мюррея.

— Если девушка еще не отдохнула, я не буду сегодня настаивать на второй попытке, — сказал Саймон.

Довольный тем, что Саймон отнес его плохое настроение на счет их предыдущего спора, а не хаотичных мыслей, беспорядочно метавшихся в его голове, Торманд кивнул.

— Я просто думаю, что, переживая такие видения столь часто, она запросто может лишиться рассудка.

Харкурт, ехавший поблизости, услышал эти слова и проворчал одобрительно:

— Конечно, ведь женщины слабее мужчин, они не могут выдержать слишком большого напряжения.

Торманд, прищурившись, посмотрел на своего кузена:

— Не вздумай повторить подобное женщинам нашего клана.

Широко улыбаясь, Харкурт покачал головой.

— Я сказал, что они от природы слабее. Но я ведь не говорил, что они не могут быть коварными или злющими. И подумать страшно, что они со мной сделают, если узнают, что я ляпнул такое.

— Похоже, у тебя все-таки есть мозги. Послушай, я забыл спросить, не слышал ли ты чего интересного, когда бродил по городу вчера вечером?

— Нет. Я бы тебе сказал. Было много пива и несколько хорошеньких мордашек.

То, как старательно Харкурт отводил взгляд, вызвало у Торманда очень плохое предчувствие.

— Харкурт, ты никогда не умел врать. А ну-ка признавайся.

Харкурт вздохнул:

— Разная болтовня. Ничего больше. Всего лишь глупые разговоры. Мы проучили нескольких ублюдков, а затем развлеклись с девицами. Красотка Дженни передает тебе наилучшие пожелания. — Он подмигнул. — Уж такая искусница…

Торманд с досадой поморщился. Харкурт мог бы и не рассказывать, что судачат о нем, грешном, в тавернах и пивных. Легко было догадаться. Слухи, объявлявшие его убийцей, становились все громче и распространялись по городу, как чума. Торманд знал, что многие считают его прелюбодеем, человеком, не способным противостоять плотским соблазнам. Пусть так. Но неужели из-за этого знавшие его люди могли поверить, что он способен истязать женщин?

Он уже собирался поддаться искушению и спросить, о чем именно судачат в городе, но впереди показался дом Морейн. Дверь была распахнута. Это могло означать, что Морей просто забыла закрыть ее, отправившись по своим делам, но по телу Торманда разлился холодок тревожного предчувствия. Не раздумывая он пришпорил коня и галопом поскакал к ее дому. Вспоминая всех святых, его спутники, нахлестывая лошадей, старались не отставать.