– Молчи, Леня, – сказал я ему. – Пустьпляшут, это – дело невредное.

Пойду искать Люсю. Чувствую, что где-то она здесь. Почему быи мне не поплясать с ней по морозцу? Я уж было отправился, но в это время кочереди подъехала машина «ГАЗ-69», и из нее вылезло несколько новых любителейполакомиться.

– Кто последний? – спросил один из них.

– Мы с краю, – сказал я, – только учтите,ребята, что за нами тут еще кое-кто занимал. Учтите на всякий случай. Возможно,еще одна когорта подвалит.

– Нас тоже просили очередь занять, – сказал одинморяк, – сейнер «Норд» приедет.

– Понятно, – сказали новые, – а товарухватит?

– Это вопрос вопросов, – сказал я. – А высами-то откуда?

– С Улейкона, – ответили они.

– Ну, братцы… – только и сказал я.

С Улейкона пожаловали, надо же! Знаю я эти места, бывал итам. Сейчас там небось носа не высунешь, метет! По утрам откапываются и роют вснегу траншею. Здесь тоже частенько бывает такое и всякое другое, но развесравнишь побережье с Улейконом?

– Мы тут новую технику принимали, – говорятребята, – смотрим, апельсины…

Пьют там от цинги муть эту из стланика. Помогает. Крометого, поливитаминами в драже балуются.

– Пошли, ребята, – говорю я им, – пошли,пошли…

Наши смекнули, в чем дело, и тоже их вперед толкают. Зауглом здания, прямо на снегу, стояли пустые ящики из-под апельсинов. Две тетки,обвязанные-перевязанные, орудовали возле весов. Одна отвешивала, а другаяпринимала деньги. Несколько здоровенных лбов наблюдали за порядком.

– Красавицы! – заорал я. – Товару всемхватит?

– Там сзади скажите, чтоб больше не вставали! –вместо ответа крикнула одна из продавщиц.

– Стойте здесь, братишки, – сказал я и врезался втолпу. – Слушайте, – сказал я очереди, когда оказался уже возле самыхвесов, – тут люди издалека приехали, с Улейкона…

Очередь напряженно молчала и покачивалась. Ясно, что тут ужне до песен-плясок, когда так близко подходишь. Все отводили глаза, когда я наних смотрел, но я все ж таки смотрел на них испепеляющим взором.

– Ну и че ты этим хочешь сказать? – не выдержалпод моим пристальным, испепеляющим взором один слабохарактерный.

– С Улейкона, понял? Ты знаешь, что это такое?

– Ни с какого ты не с Улейкона! Ты с Фосфатки, я тебязнаю, – визгливо сказал слабохарактерный.

– Дура, я-то стою в хвосте, не бойся. Я ничего не беру,видишь? – Я вынул авторучку, снял с нее колпачок и сунул ему в нос. Такимтипам всегда нужно сунуть в нос какое-нибудь вещественное доказательство, итогда они успокаиваются.

– Улейконцы, идите сюда! – махнул я рукой.

Очередь загудела:

– Пусть берут… Чего там… Да ну их на фиг… Ты, молчи…Пусть берут…

Я отошел к пустым ящикам. На них были наклейки: на фонечерных пальм лежали оранжевые апельсины, сбоку виднелся белый минарет инаписано было по-английски «Продукт оф Марокко».

Я соскоблил ножом одну такую наклейку и сунул ее в карман.

Хватит не хватит апельсинов, а сувенирчик у меня останется.

Когда первый улейконец выбрался из толпы с пакетами в руках,я подошел к нему и вынул из пакета один апельсин.

– Мой гонорар, сеньор, – поклонился я улейконцу ипосмотрел на него внимательно: не очень ли он огорчен?

– Берите два, – улыбнулся улейконец, – право,мы вам так благодарны…

– Ну что вы, сеньор, – возразил я, – это ужепереходит границы.

Я подошел к нашим, отвел в сторону Юру и предложил ему пойтивыпить пива. Через площадь от столовой «Маяк» находился сарай, который в Таломгордо называли «бар». Юра согласился, и мы с ним пошли.

По дороге Юра все волновался, хватит ли нам товару,наверное, нет, скорее всего, не хватит. А я ощупывал у себя в кармане небольшойулейконский апельсин.

– Похоже на то, парень, что ты их раньше и не пробовал.

– Что ты! Еще как пробовал. Помню:

– Брось! Знаю я твою биографию.

Я протянул ему апельсин:

– Рубай! Рубай, говорю, не сходя с места!

По тому, как он взялся за него, я сразу понял, что был прав.

Мы стояли на пригорке, и под нами была вся бухта Талого.Слабо мерцал размолотый ледоколами лед, дымилась под прожекторами черная вода.Низко-низко шел над морем похожий отсюда на автобус самолет ледового патруля. Вкромешной тьме работала мигалка, открывала свой красный глаз на счет«шестнадцать».

1, 2, 3, 4, 5, 6 (где же Люся?), 8, 9, 10 (где же она?), 12,13, 14, 15, 16!

– Рубай-рубай, я уже ел, меня улейконцы угостили.

«Бар» напоминал старый вагон, снятый с колес. Сквозьокошечки было видно, что там шла прессовка человеческих тел. У входа «жаламасло» сравнительно небольшая, но энергичная толпа портовых грузчиков.

– Ну и дела у вас в Талом! – сказал я пожиломукрепышу.

– Сегодня еще ничего, шанс есть, – сказал он.

– А в Фосфатке с пивом свободно, – сказал Юра, откоторого веяло ароматами знойного юга.

– Так это, видишь, почему, – хитро сощурилсягрузчик, – потому, ребята, что то Фосфатка, а то Талый, вот почему.

– Понятно.

– Вся битва здесь, – с законной гордостью сказалгрузчик.

– Пойдем, Юра, выпьем лучше шампанского, оно доступней.

1, 2, 3 (где ее искать?), 5, 6, 7 (сейчас она появится), 9,10, 11 (на счет шестнадцать), 13, 14, 15.

Вот она!

Это была действительно она. Она стояла среди других девчат исмотрела на меня искоса. Она была в белом платке и в валенках. Разве ей вваленках ходить?

16!

Она смотрела на меня как-то неуверенно и даже как будто сострахом, так она никогда на меня не смотрела. Может быть, она думала…