Потому что Катберт и Ален сказали бы ему об этом, вототкуда.

Ты уверен?

Ответом стало возникшее в груди странное, неопределенноечувство. Негодование? Ужас? Ощущение, что его предали? И он вдруг осознал, чтонет, совсем даже и не уверен. Точно он знал лишь одно: хрустальный шар засосалего внутрь, и ему повезло в том, что в конце концов выплюнул наружу.

«Но здесь никакого шара не было», — подумал он, и вновь услышалдругой голос, сухой, бесстрастный голос своего старого, хромого учителя,который так и не перестал горевать о единственном, безвременно умершем сыне.Голос этот произнес все те же слова:

Ты уверен?

Стрелок, ты уверен?

6

Все началось с тихого потрескивания. Роланд первым деломподумал на костер: кто-то из них бросил в него ветку с зелеными иголками, огоньнаконец-то добрался до них, вот иголки, загораясь, и затрещали. Но…

Звук усиливался, уже более напоминая треск электрическихразрядов. Роланд сел, посмотрел на членов своего ка-тета, спавших по другуюсторону костра. Глаза его округлились, сердце ускорило бег.

Сюзанна отвернулась от Эдди, чуть отодвинулась. Эдди тянулсяк Джейку, Джейк — к Эдди. Их руки соприкоснулись. И, прямо на глазах Роланда,резкими рывками, они начали то исчезать, то появляться. То же самое проделывали Ыш. Когда они исчезали, тусклое серое мерцание, формой повторяющее тела всейтроицы, резервировало их место в этой реальности. Всякий раз возвращениесопровождалось треском. Роланд видел, как рябь пробегает по закрытым векам: подними перекатывались глазные яблоки.

Они, конечно, спали. Но не просто спали. Они перешли всостояние, которое позволяло путешествовать между мирами. Вроде бы Мэнни умели этоделать. И шары Радуги Мэрлина, судя по всему, могли заставить человекаосуществить такое путешествие, хотел он того или нет. Один шар точно мог.

«Они могут застрять между мирами и погибнуть, — подумалРоланд. — Ванни говорил и об этом. Предупреждал, ментальные прыжки — опасноедело».

Что еще он говорил? Но на копание в памяти времени Роландуне осталось, потому что в этот момент Сюзанна села, натянула чехлы из мягкойкожи, которые он ей сшил, на свои культи, забралась в кресло-каталку. Амгновение спустя уже катила к деревьям на северной стороне дороги. К счастью, всторону, противоположную той, где расположились лагерем люди, что наблюдали заними.

Роланд застыл, не зная, как поступить. Но быстро принялочевидное решение. Он не мог разбудить Эдди и Джейка во время ментальногопрыжка, слишком велик был риск. А вот за Сюзанной идти мог, он это уже не разпроделывал, идти и надеяться, что она не попадет в беду.

«Ты так же можешь и подумать о том, что может вскоростипроизойти, — услышал он сухой, лекторский голос Ванни. Вернувшись, старыйучитель решил какое-то время побыть с учеником. — Рассудительность никогда небыла твоей сильной стороной, но, тем не менее, ты должен прикинуть, что к чему.Ты, разумеется, захочешь подождать, пока твои преследователи сами не дадут осебе знать, пока ты не поймешь, что им нужно, но в конце концов, Роланд, тебепридется действовать. Так что хорошенько подумай. И лучше раньше, чем позже».

Да уж, раньше всегда лучше, чем позже.

Треск, резкий, громкий. Эдди и Джейк вернулись, Джейк лежал,обняв Ыша, и тут же исчезли вновь, оставив после себя едва заметное мерцание.Ну и ладно. Его работа — приглядывать за Сюзанной. Что же касается Эдди иДжейка, все в руках Божьих.

Допустим ты вернешься, а их не будет? Такое случается, Ванниоб этом говорил. И что ты скажешь ей, когда она проснется и увидит, что ониисчезли, ее муж и приемный сын?

Ответы на эти вопросы он мог поискать и потом. А на тотмомент его больше всего занимала Сюзанна, безопасность Сюзанны.

7

На северной стороне дороги, огромные, многовековые деревьястояли на достаточно большом расстоянии друг от друга. Их ветви зачастуюпереплетались, но на земле места для проезда кресла-каталки хватало с лихвой, иСюзанна развила приличную скорость, лавируя между неохватными стволами, катясьвниз по склону по пружинящей подстилке из опавшей листвы и хвои.

Не Сюзанна. Не Детта или Одетта. Эта женщина называет себяМиа.

Роланд не стал бы возражать, назови она себя и КоролевойЗеленых Дней, при условии, что она вернулась бы целой и невредимой, а те двое,оставшиеся у костра, никуда бы не делись.

Роланд уловил запах более свежей зелени, камышей иводорослей. Вместе с ним пришел запах тины, кваканье лягушек, уханье совы,плеск воды, словно кто-то в нее прыгнул. За плеском последовал пронзительныйпредсмертный крик. Кто-то умер, то ли прыгун, то ли тот, на кого прыгнули.Появились кусты, сначала одиночные, потом заросли. Над головой кроны деревьевслились между собой, отсекли затянутое облаками небо. В воздухе зазвенел писккомаров и мошки. Болотные запахи становились все сильнее.

На подстилке из опавшей листвы и хвои колеса кресла-каталкипрактически не оставляли следов, но по мере появления кустарника, Роланд тотут, то там замечал сломанную ветку или сорванный лист. Земля становилась всемягче, и колеса уже продавливали в ней колею. Еще через двадцать шагов колеяначала заполняться водой. Но Миа все замечала, определенно не хотела застрять,а потому, еще через двадцать шагов, он наткнулся на пустое кресло-каталку. Насидении лежали ее штаны и рубашка. В болото она пошла голой, не считая кожаныхчехлов, которые закрывали культи.

Над озерцами стоячей воды висели ленты тумана. Над водойподнимались заросшие травой кочки. На одной, прикрученное проволокой к стволумертвого дерева, стояло, как поначалу показалось Роланду, древнее соломенноечучело. Однако, подойдя ближе, он увидел, что это человеческий скелет. Лобпроломили внутрь, оставив треугольник черноты между пустыми глазницами. Такуюрану могли нанести примитивной боевой дубинкой, а труп (или его мятущуюся душу)оставили на болоте, пометив им границу территории какого-то племени. Племя это,возможно, давно вымерло или переселилось в другие места, но Роланд понимал, чтоосторожность не повредит. Поэтому вытащил из кобуры револьвер и продолжал идтиследом за женщиной, перепрыгивая с кочки на кочку, иногда морщась от боли вправом бедре. И ему приходилось прилагать немало усилий для того, чтобы неотстать. Частично потому, что ее, в отличие от Роланда, не занимали мысли отом, как бы сохранить одежду сухой. Обнаженная, как русалка, она и вела себясоответственно, чувствуя себя, как дома и в грязи, и в болотной жиже, и насухой земле. Она переползала через большие кочки, скользила по воде между ними,изредка останавливаясь, чтобы сбросить с себя пиявку. В кромешный тьме своимидвижениями она напоминала большую рептилию.