Это уже ультиматум. Саиф почувствовал, как в нем разгорается ярость, однако сдержал себя, только сжал кулаки и прикрыл веки.

– Я подумаю, Салех, – тихо произнес он.

Салех удовлетворенно кивнул головой.

– Мне пора идти, – он встал, посмотрел на сидящего соратника, – Аллах Акбар! – вышел.

Несколько минут Саиф сидел неподвижно. Наконец успокоился. «Да-а, Салех обнаглел. Что он возомнил о себе, этот бывший мелкий воришка? Ведь я тебя вытащил из идлибских подворотен, а ты все забыл, выродок, смеешь на меня давить! Я это запомню. Нет, сейчас я тебя наказывать не буду. Ты и твои боевики мне пока нужны. Но и под твою дудку я плясать не буду».

Саиф поднял тяжелый взгляд на чайханщика. Тот словно ждал этого, подбежал к суровому клиенту.

– Принеси мне арак[6], – тихим голосом приказал ему Саиф.

– Не понял, господин… – Чайханщик испуганно посмотрел на гостя.

– Не дергайся, как прихлопнутая муха. Я никому не скажу. И позови мне Хасана.

– Слушаюсь, господин. – Чайханщик побежал исполнять приказание.

«А что же делать с этим русским? – Саиф мысленно вернулся к разговору с Салехом. – Собственно мне он особенно не нужен. Таскать его с собой по провинциям Сирии? Неровен час, сбежит. Но и убивать его нельзя. Если я его убью – это значит, что я проявил слабость, поддался на угрозу Салеха».

Чайханщик принес чашку водки, подкрашенную кока-колой, с поклоном поставил ее перед Саифом. Подошел Хасан. Командир велел ему сесть рядом. Несколько минут они о чем-то оживленно шептались.

Возвращаясь домой из супермаркета, она все же застряла в пробке на одном из перекрестков. Однако это не повлияло на ее радостное настроение. Пятница, вечер, впереди два выходных дня в ее любимом бунгало со старой подругой и новым бой-френдом. На сиденье рядом лежал большой бумажный пакет с покупками: шорты, купальник, солнцезащитные очки, шляпка, сандалеты, крем для загара. Особенно ей понравился экстравагантный купальник, в котором завтра она будет соблазнять Германа. Поэтому ей не терпелось быстрей приехать домой и примерить его.

Впереди у перекрестка показалась полицейская машина с мигалкой. «Значит, надолго», – поняла Ингрид. Она включила кондиционер, сделала громче музыку, закурила. Неожиданно зазвонил ее личный сотовый телефон. Посмотрела на дисплей – номер незнакомый.

– Алло, слушаю вас…

– Здравствуйте, Ингрид, вам удобно говорить?

– Да, с кем я разговариваю?

– Меня зовут Глеб. Я сотрудник российского посольства, второй секретарь. Я хотел бы с вами встретиться, чтобы переговорить по очень важному вопросу.

– Какая тема?

– Речь идет о человеке, нашем гражданине, которого мы ищем. Вы могли бы нам помочь…

– Что за человек и как я могу вам помочь?

– Этот человек… вы его знаете по Сирии…

У Ингрид перехватило дыхание. Значит, он жив, если его ищут! А что они от меня хотят? И не повредит ли мне эта встреча? Мысли вихрем закрутились в ее голове. Однако ответила абоненту внешне спокойно:

– Я не понимаю, Глеб, как я могу помочь. Я практически ничего не знаю…

– Я понимаю, Ингрид. Я хотел бы уточнить только одну деталь. Поймите, это очень важно, это не займет много времени…

– Ну, хорошо. Где и когда? Я могу либо сегодня, либо только на следующей неделе, но когда точно, сказать сейчас не могу. Мне надо позвонить в понедельник.

– Если сегодня, то это здорово! Вы сможете подъехать в ресторан «Седьмое небо», скажем, через два часа?

– Да, смогу.

– Тогда в восемнадцать тридцать я жду вас…

– Как я вас узнаю?

– Меня не надо узнавать, я сам вас узнаю из миллиона.

– Ну, хорошо, – Ингрид оценила тонкий комплимент незнакомого мужчины, – я подъеду.

Закончив разговор, задумалась. «Откуда он знает мой номер телефона. Этот номер только для близких друзей. Я никогда не даю его посторонним и малознакомым людям. В чужой стране узнать номер личного телефона! Это может только спецслужба. Значит, этот Глеб – не простой паренек. Произношение берлинское, но речь слишком правильная. Руководство мне намекнуло, чтобы я не очень распространялась о связи с этим русским, с Максимом».

Автомобильная пробка наконец дрогнула. Ингрид мягко тронулась за впереди идущей «Шкодой». А может, это провокация со стороны русских спецслужб? Да нет, не похоже. Русофобия в наших СМИ сейчас, конечно, перехлестывает через край, но впадать в шпиономанию, опускаться до массовой шизофрении не стоит.

Несмотря на вечернее время, зал ресторана был полупустой. Это удивило Ингрид, хотя все объяснимо: это самый дорогой ресторан города.

«Ну, и где же ты, герр Глеб?» – подумала Ингрид, окидывая взглядом пространство зала.

– Добрый вечер, фройляйн Ингрид, – Глеб появился словно из-под земли, откуда-то сзади, – я рад, что вы нашли время и пришли сюда.

– Здравствуйте. – Ингрид оценивающе посмотрела на своего будущего собеседника.

Для дипломата слишком молод, лет тридцать. В меру упитан, но не толстый, круглолицый, щеки розовые, словно нарумяненные, волосы пшеничного цвета. Хороший костюм, модная сорочка, слава богу, без галстука. Ну что – этакий подающий надежды средний клерк в банке. М-да, с Максимом, конечно, ни в какое сравнение.

– Прошу, – Глеб показал на столик у окна, отодвинул стул, помогая девушке сесть, – заказывайте что пожелаете.

– Спасибо. – Ингрид открыла массивную папку меню.

Пробежалась по длинному списку блюд. «Ладно, не буду разорять ваше представительство». Подняла взгляд на подошедшего кельнера:

– Пожалуйста, краутроладен и бокал пива.

Важный кельнер солидно кивнул, посмотрел на мужчину.

– Мне то же самое, только не пиво, а кофе.

«Фантазии маловато и, по всей видимости, за рулем», – сделала вывод Ингрид.

– Так о чем вы хотели меня спросить? – сразу перешла к делу.

– Речь идет о нашем офицере Максиме. Помните его?

– Помню. – Ингрид с интересом посмотрела в лицо дипломата.

– Я… смотрел ваше интервью по телевидению. Интересно. Я понимаю, что вы не могли там все рассказывать…

– Скажите, он жив? – перебила его Ингрид.

– Мы предполагаем, что да. Скажите, Ингрид, как вы расстались с ним там, когда были в плену?

– Мы были в каком-то помещении, сарае, предназначенном для скота. Запертые. Утром в сарай пришли два бандита и увели его.

– И больше вы его не видели?