— Снотворное? — переспросила миссис Ларраби. — Но откуда?Уилл никогда не принимал его. Он просто не нуждался в этом.

— Обстоятельства смерти, как я уже сказал, весьма необычны,— продолжал Селби. — По правде говоря, мы считаем, что смерть не носила естественногохарактера и не была несчастным случаем.

— Иными словами, вы считаете… — Она смотрела на прокурора снедоверием и изумлением, что на секунду даже заставило ее забыть леденящеегоре. — Уилл был убит?

— Мы ведем расследование, — ответил Селби.

Миссис Ларраби дала наконец волю слезам. Она тиховсхлипывала в платок Сильвии Мартин. Селби хотел что-то добавить к своимсловам, однако Сильвия метнула в его сторону предостерегающий взгляд и покачалаголовой. Так ничего и не сказав, прокурор лишь смотрел на рыдающую женщину смолчаливым сочувствием.

За окном лучи солнца уже позолотили шпиль церкви, полилисьсквозь ветви, образуя мерцающее кружево теней на стеклах окон. Птицы запели наразные голоса. Собака на противоположной стороне улицы залилась лаем и смолкла.Миссис Ларраби продолжала всхлипывать, уткнув лицо в платок Сильвии Мартин.

Наконец она сказала:

— Мы были так близки. Еще с детства любили друг друга. Унего был такой чудесный характер, такая легкоранимая психика… Он так верил влюдей… Все время что-то затевал, лишь бы помочь им… заботился о тех, когопостигло несчастье. Он посещал тюрьмы, всегда протягивал руку отверженным… Этомогло стоить ему работы здесь… Миссис Баннистер полагала, что Уилл не уделяетдостаточно внимания прихожанам. Она намеревалась потребовать, чтобы назначилинового пастора, а Уилл надеялся, что если он заработает достаточно денег,продав сценарий, то сможет целиком посвятить себя несчастным и убогим. Онговорил, что его состоятельные прихожане совершенно не нуждаются во вниманиислужителя церкви. Лишь беднякам, лишенным всего, требуется пастырь, который могбы открыть им путь к Богу.

Селби очень мягко прервал ее излияния:

— Мне бы хотелось задать вам множество вопросов о жизнивашего мужа. Необходимо выяснить все, что можно, о людях, с которыми он вступалв контакт, особенно о тех, кто по той или иной причине мог желать ему зла.Наверное, будет лучше, если вы попробуете сами рассказать нам все, что можете.

Миссис Ларраби вытерла глаза, машинально высморкалась вплаток Сильвии и вдруг сказала извиняющимся тоном:

— Бедняжка, я испортила ваш платок. Разрешите, я дам вамдругой, а этот пришлю, хорошенько простирав.

Она поднялась с кресла и вышла из комнаты. Сильвияпосмотрела на Селби и часто-часто заморгала:

— Дай мне твой пла-пла-платок, Д-у-у-г, я собираюсьзареветь.

Селби подошел к девушке, обнял ее за плечи и дал платок.

— Я никудышный репортер, — сказала она, всхлипывая, — я могувыдержать истерику и причитания, но не это молчаливое горе. И она еще думает омоем платке… Она всю свою жизнь думает о других. — Сильвия вытерла слезы,героически изобразила улыбку и спросила: — Ну разве она не прелесть?

Селби кивнул, соглашаясь. В коридоре послышались шаги, иСильвия сказала:

— Скорее забирай свой платок.

Прокурор сунул промокшую тряпицу в карман.

Миссис Ларраби появилась в комнате, в ее руках был платок,источавший тонкий запах лаванды. Наверное, это был один из лучших ее платков,скорее всего, подарок на день рождения или на Рождество. В уголке была вручнуювышита монограмма «Л».

— Вот, дорогая, — сказала она улыбаясь, — возьмите это, а ятеперь постараюсь держаться молодцом. Все предопределено свыше, все — частьбожественного плана, мы слишком ничтожны, чтобы постичь его. Смерть посещаеткаждого, такова воля Всевышнего.

— Вы сказали, что знакомы с Чарльзом Брауером? — спросилСелби.

— Да, впервые я повстречалась с ним в субботу.

— Простите, когда?

— В субботу.

— На прошлой неделе?

— Да. Мой муж познакомился с ним на какой-то конференции, иони стали добрыми друзьями. Они вместе работали в Денвере. Когда-то у мужа тамбыл приход. С тех пор прошло много лет.

— Примерно сколько?

— Позвольте подумать. Это, вероятно, было… примерно десятьлет назад.

— И с тех пор ваш муж поддерживал связь с мистером Брауером?

— Да, они переписывались и время от времени встречались наконференциях.

— И мистер Брауер был здесь в минувшую субботу?

— Да, и я впервые познакомилась с ним.

— Вы уверены?

— Ну конечно. Муж представил мне мистера Брауера. Он осталсяна ужин и вознес за столом благодарственную молитву…

— У вас есть дети?

— Была крошка, девочка, но умерла всего двух лет от роду.

— Почему мистер Брауер решил посетить вашего мужа?

— Не знаю. Они долго разговаривали. Кажется, написалинесколько писем.

— Куда мистер Брауер направился отсюда?

— Полагаю, обратно в Миллбэнк. Куда же еще?

— На чем он сюда приехал? На автомобиле или на поезде?

— На автомобиле. У него маленькая, очень потрепанная машина,но пока еще она держится.

— А каким транспортом ваш муж направился в Мэдисон-Сити?

— Я не знала, что он поедет в Мэдисон-Сити.

— Вы полагали, мистер Ларраби направился в Лос-Анджелес?

— Да, в Голливуд.

— Так на чем он поехал?

— Думаю, на автобусе.

— У него есть машина?

Она отрицательно покачала головой:

— Здесь в этом нет никакой нужды. Это крошечный городок. Мужповсюду ходил пешком.

— Было ли у вашего мужа какое-нибудь хобби?

— Да, конечно. Помогать людям, посещать тюрьмы…

— Нет, я имею в виду какие-либо другие увлечения. Как насчетфотографирования? Он интересовался этим делом?

На какое-то мгновение ее лицо изменило свое выражение, имиссис Ларраби сказала с вызовом:

— Полагаю, любой нормальный мужчина имеет право наувлечение. Многие годы Уилл копил по центу. Фотоаппарат давал выход еготворческим способностям. Конечно, он много писал, это тоже творческая работа,но ему хотелось еще чего-нибудь. Уилл не учился живописи, поэтому избралфотографирование.

— И очень правильно поступил, — заметил Селби. — Я не вижупричин, почему он не должен был этого делать.