Через пару секунд Максим уже стоял над ним, затаскивая его вовнутрь. Уложил на пол, сказал, приглушённо посмеиваясь:

– Обошлось.

Распутывал петли, будто ребёнка распелёнывал, приговаривал:

– Молоток, Фимыч. Вот теперь я тебе верю: про Стяг наверху всё прописано. Никто нас не закроет. Я уж было на нары засобирался – за непредумышленное. Вот ведь… вылез, а!

Фима поднялся. Тоже смеясь, схватил Максима за руки, виновато поднял плечи, прошептал:

– Обошлось, обошлось.

– Верёвку вбок сильно отбросило, – успокоил его Максим. – Поэтому.

Они вышли в коридор и пошли, осторожно ступая, к лестнице. Спустились к пожарному выходу. Расчёт и тут оправдался: замок на пожарный выход Антон вешать не стал. Вынув из кармана крошечную пластмассовую маслёнку, Максим выдавил масло на засов, потянул его в сторону. Засов пискнул еле слышно.

Дверь открылась. Стяжники уже ждали снаружи.

Антон спал в штабе. Дверь распахнута настежь. Огромный – тугая груда мышц, – раскинулся в одних трусах на диване, под голову подложил камуфляжную куртку. В тот момент, когда Фима собирался шагнуть в комнату, на стуле возле дивана загорелся экранчик мобильника и раздался низкий урчащий звук. Фима быстро обернулся – поняв всё без слов, стяжники отступили, встали по обе стороны от двери. Фима еле успел спрятаться – диван под Антоном захрустел, он поднялся. В мобильнике включился будильник – ласковый женский голос сказал: «Три-ноль-ноль, время просыпаться». Было слышно, как Антон повозился немного на месте, посопел, зашлёпал куда-то. К столу. Что-то тихонько брякнуло, Антон откашлялся, громко сказал:

– Первый – второму.

– Слушаю второго! – через какое-то время хрипло заорала рация.

– В Багдаде всё спокойно, первый, – давясь зевком, сказал Антон. – Тишина, и мёртвые с косами стоят.

Рация рявкнула:

– Принято.

И чуть погодя:

– У тебя всё прибаутки не кончаются, второй.

Антон позевал вволю, пошёл по комнате. Близко подошёл, совсем близко. Фима шагнул в дверной проём. За ним вышли другие.

Антон стоял в двух шагах от них. Взгляд ясный, будто и не спал. Оглядел их всех, даже на цыпочки привстал. Сделал брови домиком:

– Ого себе… Убиться веником. Белоснежка и семь гномов.

Фима вошёл в комнату.

– Ты один тут?

– Чем обязан, братва? Через крышу, да? Лихо, лихо. Зачёт. Только зачем такая цыганочка с выходом? Пришли бы спокойно. У вас же есть мой телефон?

Стяжники продолжали входить, Антон смотрел на биты в их руках с ироничным удивлением.

– А мячик у кого?

Максим, который биту брать отказался, подошёл к нему почти вплотную, тем же тоном сказал:

– Потерялся мячик. Может, ты знаешь, где?

«Нужно бы удержать ситуацию под контролем, обойтись без рубки», – думал Фима как-то безучастно – так, будто смотрел на всё происходящее со стороны. Он вдруг понял, что в их плане отсутствовал один немаловажный пункт: как вести себя с Антоном. Зря, ох как зря не обговорили они это.

Антон осуждающе покачал головой:

– Ну вот, уже на «ты». А ведь вчера ещё был Антон Владиславович. Что ж такое, братва? Али не люб я вам боле? Дайте катану, пузо порежу.

Кто-то дёрнулся слева от Фимы, занося биту. Фима вскинул руку:

– Стоп!

Валентин. Нервный всё же он, присматривать за ним нужно.

– Н-да, – заявил Антон. – Без мячика это мучение одно.

– Ну всё, – повернулся к нему Фима. – Хорош. Крут ты безмерно, и так знаем. Пара вопросов к тебе, и мы уйдём.

Кто-то встал перед рацией, заслонил её от Антона.

Пожав плечами, Антон повернулся к ним спиной, подошёл к стулу, уселся на него и, закинув ногу на ногу, обхватил руками волосатое колено.

– Почему же сразу – уйдём? Я, если серьёзно, оч-чень даже рад вас здесь видеть.

Голос уже другой, и вправду серьёзный. Ну да кто его поймёт, Антона, с ним ухо востро держи.

– Где стяг? – Фима присел возле него на диван. – Мы за ним пришли.

Антон сморщился непонимающе:

– Что? А-а-а… стяг? Флаг – ты про него?

Фима молча кивнул.

– Ведь по-русски спросили: где наш стяг? – сказал Дёмин. – Зачем переспрашивать?

Наклонившись вперёд, Антон шёпотом обратился к Фиме:

– Можно я не буду ему отвечать? Он грубый. Позвонили бы, говорю же, я бы сам вам его привёз. Мне не трудно.

Повисшая было пауза оборвалась бодрым голосом Антона. Он дотянулся до куртки на диване, на которой спал, откинул её, открыв лежащий под ней вещмешок, показал:

– Вот стяг. Возьмите.

Максим подошёл, взял вещмешок, заглянул внутрь. Кивнул: всё в порядке.

С лица Антона, медленно оглядевшего их ещё раз, окончательно сошла бесшабашная ирония.

– Вы бы позвонили, правда… – пробурчал он. – Встретились бы по-людски, без этого вот, – Антон кивнул на биты, – малобюджетного триллера. Столько времени дружбу дружили…

Нельзя позволить ему взять контроль в свои руки. Никак нельзя. Руки эти опасные, уж больно ловкие руки.

Фима сказал:

– Второй вопрос, Антон. Нам нужны ключи от «УАЗа» и от гаража.

Антон замотал головой:

– Да погоди ты, Ефим, дай слово молвить.

Из задних рядов бросили:

– Вы своё отговорили. Теперь наша очередь.

Не найдя взглядом говорившего, инструктор снова обратился к Фиме:

– Раз уж пришли, ей-богу… Давай поговорим. Тема есть серьёзная. Ты меня, главное, с москалями не равняй, не того фасона я человек. Сам собирался на тебя выйти, как только здесь всё закончится. Вы опередили.

– Нет, Антон, не будет больше никаких ваших тем.

– Да каких – «ваших»?! – в его голосе лязгнул металл, такой знакомый по тренировкам. – Каких это «ваших», – повторил он помягче. – Говорю же, не равняй. У меня свой собственный к вам разговор. Со смыслом.

Несколько стяжников встали к нему поближе, биты как бы ненароком выставив чуть вперёд. Нет, не так – не сработает это с ним.

– Слушай, Антон, – Фима смотрел ему прямо в глаза. – Можешь сам отдать, можем забрать. Ты же здравый человек – видишь, мы шуток шутить не будем. Нам «УАЗ» нужен.

– Да нет его, забрали.

– Антон!

– Вот же Фома неверующий!

Он вскочил со стула, и стяжники бросились ему навстречу – кто-то даже зацепил его плечом. Слегка пошатнувшись, но быстро, на ходу выровнявшись, Антон подошёл к столу, выдвинул ящик и достал оттуда большой сейфовый ключ. Подойдя к сейфу, отпер.