- А за что убили бы?

Молчание.

И тянется, и тянется.

- Спрашивайте, - Эшби разрешает, и поднимается. Вязкие медленные движения, и сам он выглядит растерянным, но это лишь иллюзия. – Вы же хотите. У вас есть еще что-то?

- Ваш ребенок… не был вашим, верно?

Чуть склоненная голова. И ощущение, что его, Луку, собираются сожрать. Причем ощущение такое… явное. Даже не по себе становится.

- И вы это знали? Поэтому и выбрали кремацию?

- Идемте, - Эшби поворачивается спиной, и Лука с удивлением обнаруживает, что руки-то дрожат.

Вот же… засранец.

Эшби.

Николас.

Обыкновенный парень. Врач. Талантливый и перспективный хирург, если верить отзывам. Милый. Дружелюбный. Открытый, мать его чокнутую, всем людям. Готовый помочь, спасти и… руки-то дрожат. Они не дрожали даже когда Луке горло пытались перерезать. А ведь в тот раз почти вышло. Вон, и шрам остался под подбородком.

И другой, на груди, когда навылет и почти без шансов, потому что глушь, псих с ружьем и до рассвета целая ночь впереди. Тогда только и оставалось, что надеяться на чудо.

Случилось, да…

…но именно тогда руки не дрожали. Напротив, Лука всецело сосредоточился на том, чтобы добраться до глотки гада. И добрался же.

А тут…

Он сжал кулак.

И заставил себя дышать ровно.

- Дело не в вас, - засранец посмотрел снисходительно. – Это врожденное свойство. Большую часть времени мне удается контролировать его, но… иногда прорывается. В минуты сильных душевных волнений.

Почему-то прозвучало издевкой.

Мелькнула подлая мыслишка, что если Лука свернет этому паразиту шею, многие вздохнут с немалым облегчением.

На улице было пыльно.

Ветер порывистый  норовил затрещину отвесить. И пробирал до самых костей. Солнце жарило, а поди ж ты… или не ветер тому виной?

Песок, что наждачка. И на зубах хрустит. И сам Лука, кажется, покрылся коркой этого самого темного песка. А вот Эшби ветер не трогал.

Ник сел на ступеньки, вытянул ноги, глаза прикрыл. Облокотился на короб, из которого свисали вялые плети роз.

- Эти цветы привезла Патриция Эшби, в девичестве Арлингтон, в дар своему супругу и земле, которую надеялась назвать своей. Ей пришлось сложно в новом мире, где не желали соблюдать старые порядки.

Розы покачивались. И редкие цветы выглядели так, будто вот-вот осыплются, однако странное дело, ветер, как ни старался, не сорвал ни одного лепестка.

- Она пыталась принести сюда то, что полагала единственно верным. Но поддержки не нашла, - Ник погладил темный цветок. – И смирилась. Женщинам того времени только и оставалось, что смиряться и проявлять покорность. Она и проявляла. До определенного момента

- К чему это?

- Не зная прошлого, нельзя понять настоящее. Не говоря уже о том, чтобы предсказать будущее. Пожалуй, знай я раньше то, что знаю сейчас, многое сделал бы иначе. Но вам ведь не интересно? Никому не интересно, кроме Уны… это ее и спасло.

- От чего?

- От того, чтобы стать частью игры, - Эшби обвел рукой двор. – Мой отец мог проявлять милосердие. Изредка. Уна напомнила ему сразу двух женщин, которых он безмерно уважал, хотя никогда-то не был знаком ни с одной из них. Что касается  вашего вопроса, то да, я знал, что ребенок не мой… пожалуй, знал с самого начала. Слишком уж легко все далось.

- Все?

Лука, преодолев внутренний протест, опустился  рядом.

Ступеньки? Крепкие. Слегка запыленные. Местами грязные. Но не в них дело. Находиться рядом с Эшби было неприятно. И мизинец опять нервно дернулся, пусть Лука и зажал его в кулаке.

- Она легко забеременела. И чьувствовала себя отлично. Понимаете… Эешби быть непросто еще и потому, ччто приходится выбирать. В том числе, чэто важнее, долг или семья. Мой отец так и не решился приблизиться к женщине, которую любил. Он сделал все, чтобы удержать ее рядом, - Ник повернулся и посмотрел на запертую дверь. – Даже подарил ей розы. И те приняли ее. Но… не больше. Мы все эгоисты. И я не знаю, сумел бы так… я рискнул. Я поверил, что любовь преодолеет все, в том числе и родовое проклятье. Зои… это не любовь, это было похоже на одержимость. В какой-то мере.

Во двор заглянула бродячая собака. Оскалилась.

Зарычала.

И отступила не сводя гноящихся глаз с Эшби, будто в нем видела угрозу.

- Был бы отец жив, он бы сумел объяснить. Он ведь знал, каково это, сгорать от влечения к женщине, которой нельзя коснуться. Всегда что-то да не выдерживает. У кого-то разум, у кого-то тело, и не известно, что хуже. Зои… Зои – моя слабость, моя одержимость.

Розы пахли.

Тяжелый запах, удушающий, отвратительный даже. Чудилось в нем что-то могильное.

- Я ведь обратился к лучшим и поверил, что им известно больше, чем моему отцу, что времени прошло изрядно… а ведь я навещал матушку, но меня убедили, что дело не во мне. Что случается. Возраст подходящий. История семьи. Во всех старых семьях порой случается сумасшествие, да…

Запах усиливался. И Лука потер нос, пытаясь избавиться от него. Не помогло.

- Сперва я собирался поступить так, как мои предки. Отыскать девицу с подходящей родословной. Крепкую. Согласную подписать договор. И да, в нем были бы указаны некоторые нюансы, наши юристы знают свое дело… но появилась Зои.

- И договор вы не подписали?

- Подписал, отчего же, - Ник гладил пыльные листья, и тонкие плети шевелились. Лука мог бы поклясться, что еще немного и они поднимутся, потянутся к этому человеку, оплетут его, вцепятся зазубренными иглами шипов.

- И с ней, и с ее родителями. Миссис Фильчер, помнится, была рада…

- А Зои?

- Мне казалось, что она любит меня также, как я ее. Всем свойственно заблуждаться. Вы курите?

- Нет.

-   А  я   вот  иногда…  сейчас  бы   с   удовольствием,   но   с  собой  не   ношу,   -   Ник  похлопал   по   карманам.  –  От  нашей   встречи   до   помолвки прошло больше года. Я ухаживал… как умел. Да, я могу позволить многое. И драгоценности в том числе, но мне казалось это не совсем правильным. Я наивно хотел, чтобы меня полюбили не за фамильное состояние. Я сделал много ошибок. Первую, когда поддался чувствам. Вторую, когда недооценил влияние миссис Фильчер на свою дочь. Теперь я понимаю, что Зои не хотела связываться со мной. Она боялась. Но ее матушка нашла правильные слова, и Зои сдалась. Она… она всегда хотела петь. У нее был неплохой голос. Внешность соответствующая. Но для того, чтобы пробиться, одного таланта недостаточно. Во всяком случае, не того, которым обладала Зои. И она решила, что с деньгами Эшби сможет добиться большего. Не сама, полагаю.