Послушай, Масселин, не перепугай (вставить фамилию любой новенькой телочки), а то она тебе по заднице надает.

Единственное, что успокаивает, – так это то, что я не могу определить, кто именно выкрикивает это все, пока я иду по школьному коридору.

Кэролайн Лашемп держит меня за руку на перемене между первым и вторым уроками, а когда кто-нибудь пытается что-то прокричать мне, говорит:

– Просто игнорируй их.

Неожиданно я понимаю, что она для меня снова та самая милая Кэролайн, которой была несколько лет назад, и сосредотачиваюсь на ощущении ее ладони в своей руке.

Либби

В течение дня в моем шкафчике появляется еще несколько распечатанных на принтере статей. Я пытаюсь заставить себя посмотреть на это дело с положительной точки зрения – по крайней мере мои сверстники использует Интернет для чего-то другого, кроме посещения соцсетей и порносайтов. Но, честно говоря, это мало меня утешает. К четвертому уроку становится ясно, что все уже знают меня как «ту самую девочку, которую пришлось спасать, вытаскивая из собственного дома, ломая при этом стены». Я просто какая-то распространительница инфекции, переносчица чумы или что-то в этом роде. На всех уроках я сижу одна, как будто моя полнота заразна.

Давным-давно, когда я получала много подобных злобных записок, мой отец переговорил с адвокатом, и тот посоветовал ему сохранять все письменные доказательства на всяких случай. А что, если, к примеру, случится что-то очень уж страшное и меня убьют? Тогда по этим запискам можно было бы выследить потенциальных подозреваемых.

Репортер: Тебе тревожно? Тебе страшно за собственную безопасность?

Я: Я даже рада, что вы об этом спрашиваете. Может быть, мне и надо бы бояться, но я искренне верю в то, что тех, кто пишет мне такие записки, бояться не нужно. Их нужно просто пожалеть. По своему опыту знаю, что самые последние трусы как раз и прячутся за угрозами и всякими обидными словами.

Я пихаю все эти статьи себе в рюкзак. Не думаю, что кто-то в школе нацелился убить меня, но все же лишняя предосторожность не помешает, ведь никогда нельзя до конца быть уверенной в своей безопасности.

Я возвращаюсь в столовую, хотя как раз здесь мне меньше всего хотелось бы сейчас находиться. Вхожу в зал, и шестьсот голов одновременно поворачиваются, чтобы поглядеть на меня. Шестьсот ртов начинают гудеть, шестьсот пар глаз неотрывно следят за моим передвижением. Я чувствую, как постепенно утрачиваю возможность спокойно дышать, будто кто-то при этом говорит мне: «Каждый сам за себя. Удачи тебе, теперь сражайся одна!» Я иду вперед, не дыша. Шаг, еще шаг и еще один шаг. Я иду и считаю шаги так, как мне рекомендовали мои наставники.

До круглого стола у окна ровно тридцать семь шагов. Здесь расселись Айрис, Бейли и Джейви Де Кастро. Я цепляюсь за спинку стула. Она кажется мне настолько твердой и надежной, что я почти готова так и стоять, изо всех сил впившись в стул. Но потом я все же опускаюсь на сиденье и произношу:

– Что же, получилось прикольно.

Бейли говорит чуть слышно, потому что, что уж там скрывать, все вокруг стараются прислушаться к нашей беседе.

– Я знакома с Джеком Масселином с седьмого класса и не могу поверить, что он способен на такое. То есть, конечно, он не идеальный ученик, и был случай, еще в младших классах он учился в этой школе первый год, а мы – второй, так вот они вместе с Дэйвом Камински похитили первоклашку и заперли его на крыше за мужским туалетом на втором этаже…

– Это был Уолт Кейси. – Джейви отчаянно мотает головой, и при этом ее пышная челка со свистом рассекает воздух несколько раз подряд: вжик-вжик-вжик. – Бедняжка Уолт!

Айрис застывает на месте, не успев сделать глоток из своего стакана:

– А что такого случилось с Уолтом?

– Просто он… сам испортился. – Джейви хмурит брови и смотрит в сторону какого-то мальчишки, сидящего в другом конце столовой. Я полагаю, что это и есть тот самый бедненький Уолт Кейси собственной персоной. Как будто в подтверждение ее слов он начинает копаться в носу.

Бейли тем временем продолжает:

– Я вот что хочу сказать. Если бы ты подробно объяснила, что произошло, и попросила догадаться, кто за этим всем стоит, я никогда бы не подумала, что это дело рук Джека Масселина. Никогда. Я бы начала подозревать многих других, способных на нечто подобное, но только не его. Например, это мог быть Дэйв Камински или Сет Пауэлл. Или Ханты, само собой, или Рид Янг, или Шейн Огуз или даже Стерлинг Эмери… – И она продолжает перечислять всех мальчишек, существующих на белом свете.

– Думаю, он сильно жалеет о том, что натворил.

Они переводят взгляды на меня.

– Он в тот момент ни о чем не думал. Джек совершил большую глупость и теперь очень сильно об этом сожалеет.

Тут в разговор вступает Айрис:

– Так ты его защищаешь?

– Я просто как бы пытаюсь вползти в его шкуру.

– Просто Аттикус Финч, – замечает Джейви и поднимает правую руку, чтобы мы могли хлопнуть ее по ладони в знак одобрения этих слов. – Если бы он попытался проделать то же самое со мной, я бы, как суперниндзя, сама напала на него. – Впрочем, Джейви готова использовать приемчики суперниндзя против любого, кто ее достает.

– Неужели ты никогда не совершала ничего такого, о чем потом горько сожалела? – произношу я и смотрю на Бейли в упор.

– А прошлогоднее школьное фото считается? – интересуется Джейви.

Я тыкаю пальцем в свой ленч, так заботливо приготовленный папой, и отодвигаю еду подальше от себя. Не могу сейчас есть. Только не теперь, когда все вокруг пялятся на меня.

– Ты слышала новости про Терри Коллинс? – спрашивает Айрис. – Она переезжает в Миннесоту.

– Бедняжка Терри, – комментирует Джейви, и при этом ее челка снова со свистом рассекает воздух: вжик-вжик-вжик.

– Она ведь участвует в «Девчатах», да? – вспоминаю я.

Джейви многозначительно поднимает вверх указательный палец и уточняет:

– Участвовала.

Джек

В столовой ни Кам с Сетом, ни кто другой из тех идиотов, которых я называю своими друзьями, ни о чем ином говорить уже не могут. При этом Сет пытается наглядно изобразить все происшедшее тем, кто сам не присутствовал при данной сцене.

– Вот черт, Масс! – реагирует один из идиотов, и в его голосе да и на лице светится искреннее восхищение.

Я слегка кривлю губы, словно я слишком крут чтобы улыбаться во весь рот, и поднимаю руки вверх, словно хочу сказать: «Да что вы, ребята, какие пустяки!»

– Это потому, что я – это я, а ты – это ты. – Я одобрительно ударяю Сета по ладони и отправляюсь к окну понаблюдать за крупной девочкой, которая и есть, как мне кажется, Либби Страут.