– Мне кажется, я тебя знаю. Ну, как будто ты из моего прошлого, что ли…

Мой пульс заметно убыстряется. Тело начинает гудеть примерно так же, как жужжит мой телефон. И я думаю: «Ты меня не знаешь, ты меня не знаешь», как будто я в состоянии что-то внушить ей и она никогда не узнает о том, что я был возле ее дома как раз в тот день, когда ее спасали с помощью подъемного крана. Ведь если она это выяснит, то может подумать, что я насмехаюсь над ней, потому что своими глазами видел, как ее извлекают из дома, и именно по этой причине в нее и вцепился.

– А ты ходил в начальную школу Вествью? – интересуется она.

– Нет, мэм. – Прежде чем я успеваю что-то добавить, мой телефон снова начинает вибрировать.

– Наверное, надо ответить? Может, кому-то очень важно поговорить с тобой.

– Подождут.

Она продолжает изучать меня, но потом вдруг трясет головой, как будто хочет стереть всю информацию со школьной доски.

– У меня в последнее время часто возникает мысль вроде «кажется, я тебя знаю».

– У тебя всегда отличная компания. Или паршивая, все зависит от того, как ты сам на это смотришь. – Я улыбаюсь. Она тоже готова улыбнуться, но вдруг замирает, а я добавляю: – Поскольку я не различаю людей по лицам, мне кажется, что я постоянно теряю самых любимых.

На секунду она притихает.

– Я знаю, что это такое.

И уходит.

Я еду домой, забираю по пути младшего брата, и мы с ним вдвоем долго роемся в гараже в поисках материалов для создания робота. Именно тут я и храню остатки своих поделок, которые когда-то сам сотворил, а потом сам же и разобрал на запчасти.

– Ну, что, мелюзга, как сегодня было в школе? – спрашиваю я.

– Хорошо.

– Правда хорошо или так себе?

– Что-то среднее.

Либби

Мы встречаемся с Рейчел в парке. Садимся на нашу скамейку, и она спрашивает:

– Так почему ты его ударила?

Потому что я готова к нормальной жизни. Просто хочу двигаться вперед, как и все остальные, и чтобы при этом меня не хватали в столовой, как будто я какая-то призовая телка на родео или что-то такое.

Себе же я говорю следующее: «Этому человеку ты можешь рассказывать все, она знает тебя лучше всех остальных». Но все, что могу выдавить, это:

– Я взбесилась.

А потом начинаю размышлять еще о трех вопросах, которые мне хочется задать Джеку.

* * *

На следующий день, когда мы все входим в спортивный зал, мистер Левин тренируется у баскетбольной корзины.

– А, это вы? Вот и отлично. Кешон, Тревис, Джек и Либби, вы будете играть с Наташей, Энди, Мэдди и со мной.

– Во что?

– В баскетбол, мистер Торнберг. – С этими словами он бросает мяч Кешону, который ловит его одной рукой.

– А может, нам всем следовало объединиться против Кешона? Ну, чтобы силы примерно одинаковые были.

– Помолчи, Масс. – Кешон отправляет мяч в корзину, в чем, правда, ничего удивительного нет. В то время как Рип ван Либби спала, он уже три года как слыл лучшим игроком в баскетбол.

– И дело даже не в том, что кто-то обязательно выигрывает, а кто-то проигрывает. Это не соревнование. Это работа команды. – Мы все внимательно смотрим на мистера Левина, который исполняет какой-то безумный танец шаркающей походкой то вперед, то назад, как будто находится на боксерском ринге.

– Все те, кто пришел сюда сегодня, должны научиться хорошо играть вместе с другими. Или хотя бы лучше, чем играли раньше.

Разумеется, Кешон выигрывает подачу. Мы бегаем туда-сюда по площадке, но, кроме него, все то и дело лажаются, даже те, кто считает себя спортсменами. Грустное, душераздирающее зрелище. Единственное, чему мы сейчас можем научиться, – так это тому, как унизить себя перед лицом своих сверстников.

Каждый раз попадая мячом в корзину, Кешон ведет себя так, будто только что выиграл чемпионат штата. Он то и дело подает отрывистые команды своим игрокам, отбивает мяч у себя за спиной, пропускает его между ног и выполняет самые невероятные броски. Честно говоря, это напоминает игру с Леброном Джеймсом, если бы, конечно, Кешон имел росту побольше. Наступает момент, когда мистер Левин неожиданно отнимает у него мяч и говорит:

– Это не звездный час Кешона. Тебе нужно помочь своим товарищам по команде. И все мы тут как бы равны. Нам надо действовать сообща. – С этими словами он точно посылает мяч в корзину три раза подряд. – Возьмите-ка тайм-аут, министр Баскетбол.

– Чего?

– Можешь несколько минут просто посидеть и отдохнуть. Тебе это не повредит.

– Ну вот… – Кешон еле движется по площадке, теперь он превратился в самого медлительного человека на всей планете. Мы ждем, пока он покинет площадку. Не проходит и года, как он усаживается на скамейку.

Наташа поднимает взгляд к потолку и качает головой.

– Если вам от этого будет легче, – произносит мистер Левин, – я тоже посижу. Чтобы игроков было поровну. Так же лучше для команды, верно, Кешон?

Тот смотрит сначала на учителя, потом мимо него на Наташу, которая слегка приподнимает бровь. И только тогда отвечает мистеру Левину:

– Конечно.

Теперь мы играем втроем против троих. Мы наступаем, пока Джек не пасует мяч Энди, который играет за другую команду. После того как Энди удачно посылает мяч в корзину и открывает счет, Кешон резко вскакивает на ноги и орет:

– Какого?!. – Правда, он не замолкает на половине фразы, а выдает ее вслух целиком.

– Следи за выражениями, – обращается к нему мистер Левин, а Джек в ответ только что-то мямлит насчет того, что мяч у него просто выскользнул из рук.

– Я только хотел исполнить свой гражданский долг, – заявляет Джек.

– Это в каком смысле? – интересуется Энди.

Джек лишь пожимает плечами. На лице у него возникает нахальная улыбочка:

– Мне просто показалось, что твоей команде требуется чуточку помочь.

Энди кидает ему мяч, только сильнее, чем требуется. Теперь они стоят друг напротив друга, как два кота в тесном переулке, готовые броситься на соперника.

– Почему ты не удерживаешь мяч, Масселин? Я же все равно получу его через минуту.

– Перестаньте, оба! – вступает в разговор мистер Левин. – Не тратьте время понапрасну.

В течение нескольких следующих минут Энди и Джек пытаются одержать победу в игре сами по себе, в одиночку. Энди кричит на Наташу и Мэдди, а Джек вообще перестает давать пасы, а сам перемещает мяч из одного конца площадки в другой и сам совершает все броски. Это продолжается до тех пор, пока Наташа не загоняет его в угол, и Джеку приходится избавиться от мяча. И он передает его Энди. Еще раз! Следующие тридцать секунд проходят так: Энди машинально одной рукой бьет по мячу, посылая его в корзину, потом подходит к Джеку и толкает его в плечо. Джек саркастически ухмыляется: