— Черт с вами, — грубо буркнул Влад, спешно поднимая оброненный халат и запахиваясь в него. — Хорошо. Отлично! Оставайтесь наедине с вашей добродетелью! Пусть она согревает вас длинными ночами.

Влад был в ярости.

Угораздило же его связаться с этой семейкой шантажистов!

— Видят Вороны, — рычал он, — лучше б она была немой и без души! Что за исчадие ада мне подсунул этот старый негодяй?! Откуда такая строптивость?! Откуда гонор?! Кто научил эту мерзавку тому, что короля можно ослушаться?! Выгнала меня… Из собственной постели!

Но делать было нечего; велев слугам приготовить ему другую спальню, Влад прошел в свой кабинет и там, раздраженный и раздосадованный, упал в кресло.

Ему хотелось увидеть ту девицу — не Изабель, которая должна была быть покорна и молчалива, а Анну, — что вела себя настолько дерзко и нахально.

Подумав немного, Влад все же припомнил, где может почерпнуть о ней хоть немного информации: в книге, где переписаны родословные всех Воронов.

— Любопытно, — шептал он, листая пожелтевшие от времени страницы.

Семья Среднего Ворона занимала очень много страниц. Он сам — его портрет был выполнен искусно, но сильно стар, потускнел и потемнел, и поэтому Влад даже не смог уловить хотя бы мимолетного сходства между ним и юной Королевой, — его супруга и всех дочерей.

— Анна, старшая дочь Ворона, — прошептал Влад, с не добрым прищуром рассматривая портрет девушки.

Ее тонкое лицо было бледно и непримечательно, тельце как-то неловко перекособочено — хромая, одна нога короче другой, понял Влад, проводя по портрету самыми кончиками пальцев, как будто это позволяло ему уловить горечь мыслей девушки и тень страдания, которое всегда было с нею.

Некрасивая и не яркая. Обычная, если не считать хромоты. И только глаза… Самый взгляд, выражением темных глаз на портрете напоминало ему ту девушку, на которой он женился. Гордость, сдержанно достоинство и добродетель.

— От бедняжки Изабель, — задумчиво пробормотал Влад, — в этой девице остались лишь роскошные косы… Да уж…

Однако, это очень удивило Влада. Девица в совсем недавнем прошлом была совсем не красавица; даже наоборот. К тому, что теперь она выглядит иначе, привыкнуть явно не успела. Успех еще не вскружил ее голову, неискушенное и чистое дитя, она еще не поняла, что может покорить любого мужчину одним только взмахом роскошных густых ресниц. Так откуда столько внутреннего достоинства, столько уверенности в себе?

— Однако, — протянул Влад задумчиво, — скучно с нею мне точно не будет…

Спал он плохо; мысли долго одолевали его, и он забылся зыбким сном под самое утро. Проснулся невыспавшимся, что вовсе не добавил ему хорошего настроения.

— Где молодая Королева? — почти с неприязнью спросил он у помогающего ему одеваться пажа.

— Уже встала, Ваше Величество, и гуляет в саду, — с поклоном ответил паж.

Влад мельком глянул в окно; кажется, к утру поднялся ледяной ветер, гоняющий по дорожкам сада палые листья, воздух был полон влаги, то ли моросящего дождя, то ли остатков утреннего тумана. Прогулка по этой промозглой погоде была просто невыносима, подобна пытке, Влад невольно передернул плечами, представляя, как сырость проникает под одежду, как холодная морось бьет в лицо, наполняет волосы влагой.

— На самое приятное время для прогулок, — заметил он неодобрительно, и паж спешно поклонился ему еще раз.

— Ее Величество ответила, что привыкла к подобным неудобствам, а свежий воздух полезен для здоровья, — отозвался он.

— Привыкла! — насмешливо фыркнул Влад. — Так пусть отвыкает, — его голос прозвучал жестко и нетерпеливо. — Мне не нужна чахлая, болезненная жена, не способная родить наследника. Ее первая обязанность — служить мне и интересам государства. Она теперь Королева, а не просто беспечная девчонка. Пусть учится мыслить по-королевски. Иначе… — Влад даже охрип от злости, понимая, что этой негоднице он даже разводом пригрозить не может, потому что развод, кажется, ее не страшил вовсе. — Иначе все может обернуться для нее очень печально. И велите ей не опаздывать к завтраку; я этого не потерплю. Не придет- останется голодной.

Паж еще раз склонил голову, а Влад чувствовал, что сходит с ума, воспламеняется от невозможности хоть как-то задеть, зацепить свою юную королеву.

Можно ее наказать; можно ее унизить, причинить ей боль, измучить, растоптать и сломать, превратив блистательную красавицу в жалкое, забитое существо, но это не заставит в ее темных глазах появиться печали того оттенка, который говорит о тайно взлелеянных чувствах. Не будет обожания, не будет любовной тоски, не будет отчаяния при виде того, как он ласкает другую. Только холод, ненависть и равнодушие. Не самый приятный набор эмоций, не так ли?

И это злило Влада.

Впервые он понял, что не может зажечь огонь чувств просто так, по своему велению. Бьянка? Лукреция? Они, вероятно, любили его, но какой-то странной, извращенной любовью. Влад не мог понять, чего в этих чувствах было больше — желания заполучить его или желания заполучит то, чем он владеет. Их взгляды, их слова, обращенные к нему, улыбки и слова — все было жеманным, красивым, как все, что находилось во дворце, вычурным, как прически придворных дам, и ненастоящим. Но все же иногда в их глазах находилось место для настоящего, горячего и живого чувства — обиды, досады…

Такая же настоящая ненависть чувствовалась в юной Королеве.

Ненависть — да, а трепет и любовь — нет. Даже интереса не было. Анна вдруг погасла, разочаровавшись. Будто тянулась к чему-то яркому и манящему, а увидела пустоту. Обертку, в которой ничего нет.

«Так кто же из нас пустой сосуд?»

Влад с таким нетерпением ожидал Анну, что не вынес — вышел к столу раньше, чем обычно.

Время ожидания для него тянулось бесконечно долго, и Влад не стал противиться даже тому, что к королевскому завтраку явились Бьянка и Лукреция. Они и раньше позволяли себе составить компанию Королю и прийти без приглашения, но сегодня он их не ожидал увидеть, особенно после размолвки с Бьянкой. Однако, кажется, идея поздороваться с королем и пожелать ему доброго утра принадлежала Лукреции; она всегда была дерзкой и смелой. Что ж, тем лучше.

— Мой Король, — произнесла девушка, почтительно опускаясь на колени у кресла Короля и прижимаясь губами к его руке, лежащей на подлокотнике.

— Влад, — зашептала Бьянка, опускаясь с другой стороны. Ее светлое платье на полу показалось Королю меловым неприятным пятном, а сама Бьянка — какой-то напуганной. — О, дай мне скорее вина… Видят Вороны, мне надо так много рассказать тебе!

Ее светлые глаза смотрели на него так умоляюще, пухлые яркие губки та по-детски трогательно дрожали, а бледные пальцы так отчаянно перебирали богатую ткань его одежды, что что-то дрогнуло в его душе от вида перепуганной и нахохлившейся, как маленькая птичка, девушки.