– Во Франции нынче снежно, – заметила она.

По улице шли солдаты. Они служили в национальной армии, но выглядели как французские десантники – штаны заправлены в ботинки, автоматы с коротким стволом заброшены за спину, на многих зеркальные очки. На острове не было работы. Зато все время происходили государственные перевороты. Сейчас шел очередной.

– Вы очень добры, – сказал он, – могу я попросить вас кое о чем еще?

– Разумеется.

– Мне надо подстричься. Вы справитесь?

– Никогда не стригла светлые волосы!

Они ехали по городу на муниципальном такси, стиснутые со всех сторон. К нему прижималась женщина, но никого это не смущало. Они были мусульманами, но не очень религиозными. Моника рассеянно положила руку ему на колено. На него смотрели, но он отвел глаза. Женщины на острове обладали гражданскими правами, могли голосовать и водить машину. Мечтали они все об удачном браке, который откроет им дорогу в высший свет острова.

Если бы террорист уехал во Францию, если бы он накопил денег и удачно женился, если бы стал учителем математики, если бы вложил деньги в салон Моники – если бы, если бы – он бы не взорвался в посольстве США в Найроби, во время операции «Кааба», в ходе которой погибли двести двенадцать человек, а еще четыре тысячи были ранены.

* * *

Азиз лечил больных в трущобах Бари, когда боевики ворвались в клинику и схватили Джеймса. Редкозубый саудиец Саиф приказал ему одеться. Его стащили по лестнице и втолкнули в грузовик. Саифу приказали взять несколько людей и спрятать мистера Уотера в бесплодных землях, а потом появиться в условленном месте. Стояло раннее утро, и Кисмайо спал.

Грузовик был предназначен для перевозки скота и вонял. По обеим сторонам кузова были лавки. Металлические ребра покрывал брезент. Он сидел ближе к кабине, зажатый между чеченцем по имени Касаб и сомалийским мальчиком, маленьким и гибким, как змея, постоянно приходившим в ярость от реальных или вымышленных преступлений против ислама.

Руки ему связали, а вот глаза завязать не догадались, так что он видел пригороды Кисмайо, остающиеся позади. С треском вырывались выхлопные газы, жестянки с патронами громыхали на металлическом полу, а машину мотало по разбитой дороге.

Становилось жарко. Ослы прятались в тень. Грузовик свернул на гудронированную дорогу, по которой брели к морю умирающие от голода. Иногда они падали, и тогда приходилось оттаскивать их в сторону, прежде чем продолжать движение. В стране не было еды. Дождей было мало, а беспорядки не позволили собрать даже то немногое, что смогло вырасти.

Они миновали итальянскую плантацию, где выращивали помидоры и бананы на экспорт. В шестидесятых годах приморские рестораны в Кисмайо, Марке и Могадишо были полны, официанты щеголяли в форме, играли оркестры, синело море с белыми полосками пены, а пасту всегда отваривали al dente.

Ворота плантации были сорваны с петель, а сама плантация, поделенная на части, лежала в руинах. Итальянцы давно сбежали. Только какие-то оборванцы бродили под деревьями в поисках упавших фруктов. Проезжая мимо, он медленно махнул в их сторону палкой.

Ветер носил разноцветные пластиковые пакеты, и они часто застревали в ветвях деревьев. По количеству этих пакетов на дереве вполне можно было прикинуть количество жителей поселка. Чем дальше они ехали, тем меньше оставалось пакетов, а потом они исчезли совсем. Он понял, что они покинули населенную часть Сомали.

* * *

Он заглянул к администрации отеля и спросил, нельзя ли быстренько проверить почту на их компьютере. Просмотрел письма и стал искать ее. Нашел страницу на сайте Имперского колледжа. На фотографии она выглядела совсем молодой и улыбалась. Подробности ее работы были описаны в слишком сложных терминах. В сноске указывалось гидротермальное поле, которому она дала имя: это было самое северное из всех известных гидротермальных полей. В словаре он узнал, что флиндерсы – это такие бабочки и еще моллюски, а Мэтью Флиндерс был офицером королевского флота, который впервые обошел вокруг Австралии.

Утренний кофе он пил в бильярдной, украшенной бюстами. Открыл окно и посмотрел на парк. Ветки дерева тянулись к снегу, как руки. В лесу виднелась труба из красного кирпича, раннеиндустриальная, тонкая, сужающаяся кверху и явно очень долго простоявшая без дела. Чистый воздух с запахом торфа, снега и моря казался роскошью после загазованной Африки. В комнате висело зеркало, и он долго смотрел на себя. Точнее, раздумывал о другом «я», заключенном в зеркале, – тщеславным он не был.

* * *

Где живет темнота? В океане. В скалах. Например, в пещерах – хотя бы в недавно открытом в Европе Моравском карсте, в котором отдельные залы достигают семидесяти метров в длину, тридцати в ширину и пятидесяти в высоту.

До последнего зала никто не дошел, поскольку подземная река слишком глубока, и течение слишком быстрое, чтобы кто-то решился ее пересечь. Дыхательного аппарата, какой используют профессиональные спелеологи, недостаточно. За рекой тянется еще много километров пещер, где никогда не было света.

* * *

В американской армии такие места называют неэлектрифицированными. На картах и фото со спутника они есть, но там нет воды, а значит, и людей. Разве что верблюды оставляли следы в зарослях колючки и в вади.

Саиф поднял мобильные телефоны, чтобы улучшить прием. Последнее сообщение он успел получить до того, как сигнал пропал. Джеймс заметил скринсейвер – Рональдо в форме «Манчестер Юнайтед» снова и снова забивал гол. Саиф отдал телефоны Касабу, который сложил их в рюкзак вместе с гранатами. Рюкзак казался прихваченным с какого-то очень давнего пикника: бутерброды, завернутые в бумагу, пироги и термос с чаем.

Саиф достал небольшой, прекрасно переплетенный Коран и принялся читать вслух. Сначала тихо, потом громогласно. Закончив, он втиснулся рядом с Джеймсом.

– Ты не бойся. Мы едем не сражаться. У джихада нет своего фронтира. Битва идет везде.

Несмотря на оружие, армией они не были. Ничего похожего на тех, с кем он служил. Все были очень худые. Любого – за исключением, может быть, Касаба – средний британский десантник забил бы насмерть. Ему понравилась эта мысль.

При этом джихадисты долго уже доказывали свою стойкость. Десантники – крестоносцы – были сильнее и тяжелее, но быстрее выдыхались физически и морально. Они были ограничены необходимостью защищать мирных жителей. Они не хотели умирать. Джихадисты пили воду из канав и подчинялись медленному ритму мятежа, много дней подряд идя вперед в джинсах и сандалиях, закинув автомат за плечо. Полная противоположность миротворцам ООН в Африке, у которых сплошная логистика и никакой драки. Посты ООН стояли под защитой пулеметных гнезд, а внутри под тентом работал телевизор, бесконечно транслирующий футбол, и единственной радостью в этих местах был гол или хотя бы хороший удар по воротам. Он бывал в одном далеком лагере в Судане и заметил красивую полуголую девушку динка, которая стояла у края тента в свете, отбрасываемом экраном.