class="p1">Они направились к небольшой тропинке, ведущей в рощу, которая располагалась за «Книжной кухней». Воздух, – влажный и душный, каким он часто бывает в летнюю ночь, – напоминал воздушный шарик, которому еще только предстоит подняться в небо. Фонарей не было, но окрестности заливал лунный свет. Гуляющих оказалось довольно много. Неподалеку то и дело раздавался тихий возглас или детский смех. Вокруг летали светлячки, и дети лет семи-восьми прыгали, пытаясь их поймать. В роще тоже было душно, но гораздо прохладнее, чем на пути к ней; тихонько шелестел ветер, словно подгоняя светлячков.

– Если бы я знала, что мы пойдем гулять, то надела бы что-нибудь другое…

После того как Мари еще раз пожаловалась на высокие каблуки, Чжи Хун улыбнулся, снял рюкзак и достал кроссовки.

– Я знал, что ты так скажешь.

– Но что… откуда?!

– Это подарок тебе на день рождения. Твой размер ноги – тридцать шесть с половиной, верно?

– Ага…

Чжи Хун с невозмутимым видом положил кроссовки перед Мари. Немного поколебавшись, та присела, чтобы переобуться, и сказала:

– Эм, знаешь… В Корее верят, что если подарить кому-то обувь, то он убежит из твоей жизни.

Чжи Хун посмотрел Мари прямо в глаза. Девушка поняла, о чем он думает, и сердце у нее в груди пропустило удар.

– Ну, тебе не впервой, – отозвался Чжи Хун в шутливой манере, однако под этой шутливостью скрывались напряженные нотки.

Мари промолчала, не зная, что сказать.

Чжи Хун помог ей встать и указал вперед:

– Нам туда. Еще пять минут, и мы выйдем к заболоченной низине.

Они прошли дальше и оказались у пруда, где несколько влюбленных парочек, взявшись за руки, любовались видом. Воздух был наполнен кваканьем лягушек, жужжанием насекомых и пением цикад. С затянутого ряской пруда дул прохладный ветерок. Над ухом назойливо звенели комары, в кроссовках на босу ногу быстро стало влажно, но Мари чувствовала себя прекрасно. Гулять с Чжи Хуном по летнему лесу, полному светлячков… Это походило на сказку. Затем Мари подумала: «Странно, что Чжи Хун хорошо знает окрестности, ведь раньше он никогда не был в этих местах».

– Пришли.

– Вау… Что это?

Чжи Хун улыбнулся:

– И правда, что?

Перед ними лежало красное клетчатое покрывало с корзинкой для пикника, из которой выглядывали сладости и бутылка шампанского. К корзинке была прикреплена открытка с изображением светлячков в лесу, на ней от руки было написано «Чжи Хуну и Мари».

– Сэ Рин, которой я тебя представил, рассказала мне о лучшем месте для любования светлячками и о том, что если мы сюда пойдем, то нас ждет сюрприз, – Чжи Хун мягко рассмеялся.

Светлячки стайками перелетали с места на место, словно передавая над болотистыми тропами закодированное сообщение. Мари пригубила шампанское, не в силах оторвать от них взгляда.

– Как же здесь здорово… Такое ощущение, что находишься не на Земле, а на какой-нибудь другой планете.

– Кстати, раньше светлячков в этих местах не было. Это хозяйка «Книжной кухни» завезла их из Муджу.

– Что, правда? Никогда бы не подумала! Все выглядит так естественно, – оглядевшись, сказала Мари.

Чжи Хун кивнул и улыбнулся фирменной теплой улыбкой.

– Если идти дальше, то эта тропа выведет к озеру. Раньше ею часто пользовались сельские жители, но после того, как в нижней деревне проложили национальную автомагистраль, она стала не нужна. Думаю, хозяйка «Книжной кухни» хотела, чтобы люди не забывали, насколько здесь красиво.

Мари слабо улыбнулась и кивнула:

– И чтобы эту дорогу не забывали… Вот как.

Чжи Хун достал из корзинки яичную тарталетку, откусил от нее кусочек и, глядя на светлячков, продолжал говорить:

– Светлячки живут всего две недели. Светят четырнадцать ночей, а потом исчезают. Мне кажется, что возможность поговорить искренне выпадает не так уж часто… Будет ли в нашей жизни четырнадцать ночей, чтобы поговорить начистоту?

Улыбка исчезла с лица Мари. Чжи Хун повернулся и посмотрел на нее. Мари сделала глоток шампанского, отводя глаза, и промолчала. Лицо ее стало напряженным. Чжи Хун отложил тарталетку в сторону и выпрямился.

– В прошлом марте, когда я увидел тебя на скамейке перед студенческой столовой… Поначалу я подумал, что обознался, и прошел мимо… Но тело отреагировало быстрее мозга: я почувствовал покалывание в затылке и даже сам не понял, как остановился. Потом обернулся и заметил твой взгляд. Ты вдруг появилась передо мной через десять лет… Еще и в качестве сокурсницы по факультету психологии. В этом вся ты.

Чжи Хун прекрасно помнил тот день. Именно тогда, год назад, по прошествии десяти лет он снова встретил Мари. Стоял летний полдень, и время снова пришло в движение. Чжи Хун долго смотрел на Мари, словно пытаясь обнаружить следы прошлого, и молчал. Он не мог ни о чем спросить. Глаза Мари были непроницаемы. Она словно окружила себя высоким забором с колючей проволокой.

Мари первой нарушила молчание. Она заговорила с Чжи Хуном так, будто они и не прерывали общения. Сказала, что получает степень магистра по социальной психологии и приехала в Корею на год по обмену. А значит, скоро снова исчезнет – словно ее никогда и не было. Как сон в летнюю ночь.

Вокруг летали светлячки. Легкий ветерок, дувший со стороны леса, ласково трепал волосы. Вздохнув, Чжи Хун продолжил:

– На самом деле я знал, что сегодня в книжном клубе будут обсуждать «Там, где раки поют». Мне хотелось познакомить тебя с этим романом. Когда я прочитал его впервые, то первым же делом подумал о тебе.

Мари судорожно сглотнула. Она хотела что-нибудь сказать, но не могла выдавить ни звука – потому что чувствовала решимость Чжи Хуна. По жизни он напоминал кусочек теплого тоста, но, раз приняв решение, становился жестким и непреклонным.

– Это случилось до того, как мы снова встретились, – продолжил Чжи Хун. – Я думал: было бы здорово, если бы эта книга нашла тебя, где бы ты ни была…

Холодное бледно-желтое шампанское мерцало, со дна бокала поднимались многочисленные пузырьки. Чжи Хун сделал глоток и посмотрел на возвышающуюся за болотом гору. Ночное небо над ней казалось темно-фиолетовым.

– Я знал, что на болотах ты наконец почувствуешь спокойствие и умиротворение – иное, чем после многочасовой беседы с подругой в кафе или в баре. Что на закате, когда мир окрасится в оттенки красного, Киа скрасит твое одиночество. Знаешь, я… я тебя… – Чжи Хун запнулся и замолчал, не в силах закончить фразу.

– Я… Кажется, я встретила тебя в рассказе, – сказала Мари, обняв свои колени, и подумала: «Почему мой голос так дрожит?» Кажется, за всю свою жизнь она еще никогда так