— Вы считаете, что все было подстроено? — наконец спросилаАлдона.

— Убежден. И не просто подстроено. Все было рассчитано так,чтобы ваш муж нашел этот нож и ударил своего сотрудника.

Она снова задумалась. Затем решительно подняла голову.

— Я не знаю, о чем вы говорите, но я полагаю, что имею правообладать всей информацией, которая у вас есть. Что говорил вам Ахмед о моихпрежних отношениях с Алексеем? Только честно, не лгите и не изворачивайтесь. Яуже поняла, что он рассказал вам даже то, что обычно не рассказывают.

— Он не рассказал мне ничего, — твердо ответил Дронго, — яузнал все остальные подробности из других источников.

— Я уже поняла, из каких, — она взяла бокал и допилакампари, возвращая бокал на место.

— Что еще вам нужно? — уже совсем другим голосом спросилаона.

— Вчера в центральном офисе вашего банка я встречался спрограммистом Радиком Файзулиным. Возможно, что вы его помните. Он был самымблизким другом убитого Паушкина.

— Припоминаю. Кажется, у него действительно был такой друг.

— Он был программистом…

— Это я уже слышала. Что дальше? С ним я не училась и несобираюсь с ним спать, — цинично заявила Алдона.

— У вас не получится, — отрезал Дронго, — вчера его убилипрямо в офисе банка. Выбросили с пятого этажа.

— Какое несчастье. Кто это сделал?

— Пока не знаем. Но подозреваем, что это мог сделать тотсамый человек, который в течение последних месяцев так успешно подставлялПаушкина под гнев вашего супруга и решил избавиться от такого опасного свидетеля,как Радик Файзулин.

— Вы намекаете на кого-то конкретно?

— Я думал, что вы подскажете мне имя этого человека.

— Откуда мне знать? — разозлилась она. — Откуда я могу знатьимя убийцы? Вы напрасно ко мне пришли. Я ничего не знаю и не хочу знать. Ни оРадике, ни о других безобразиях в «Универсале». Очень сожалею, что тамсоздалась такая ситуация, когда прямо в банке могут убить человека. Но есливице-президент становится убийцей, то ничего удивительного, что кто-то из егосотрудников решает последовать его примеру.

Она говорила так, словно «вице-президент» был чужимчеловеком, до которого ей не было никакого дела. И она сама назвала егоубийцей. Почувствовав, что допустила тактическую ошибку, она быстро сменилатон.

— Как его могли убить? Там повсюду стоят камеры, — нервноспросила Алдона.

— На лестнице нет камер. Именно там его и толкнули.

— Бедный Радик. Он был таким хорошим парнем. Один раз дажеприходил к нам, учил меня, как нужно правильно обращаться с компьютером.Несчастный мальчик.

Похоже, что она уже сожалела о вырвавшейся у нее фразе. Итеперь пыталась сгладить впечатление от слова «убийца».

— Поэтому я и пришел к вам, — сказал Дронго, — если вычто-то знаете, то сейчас самое время мне все рассказать. Иначе потом может бытьпоздно. Вы меня понимаете?

— Понимаю, — кивнула она, — а Абасова действительно могутпосадить?

— Боюсь, что ему дадут пожизненное заключение, если мы несможем доказать, что он действовал в состоянии аффекта. Но для этого в судепридется рассказать о ваших прежних встречах.

— Никогда, — выпрямилась Алдона, — только этого не хватает,чтобы меня позорили в суде. И мое имя будет стоять рядом с именем этогоничтожного Паушкина. Потом я никогда не отмоюсь от такого позора.

— Тогда ваш супруг обречен.

— Можно найти другие методы. Дать взятку судье илипрокурору. Не обязательно позорить меня, чтобы вытащить оттуда Абасова.

— Эти времена уже давно прошли, — возразил Дронго, — сейчаснельзя так просто заплатить судье. Это уже коррупция, с которой началибескомпромиссно бороться. Ничего не получится.

— Деньги всем нужны, — цинично заявила Алдона, — еслипонадобится, дадим сто тысяч или двести. Но вытащим Абасова.

— Я этого сделать не смогу.

— Вам легче меня опозорить, чем дать деньги прокурору. Какойже вы адвокат? Значит, вы не сможете вытащить Абасова из тюрьмы. Я васправильно поняла?

— Почти. Без вашей помощи не смогу.

— Уходите, — гневно поднялась она, — я не хочу с вами большеразговаривать.

Оба бульдога поднялись следом за ней. И оба одновременнозарычали.

— Мы не сможем его спасти, если вы этого сами не захотите, —попытался в последний раз объяснить Дронго, поднимаясь из кресла.

— Я очень хочу его спасти. Но если я правильно вас поняла,он попал в тюрьму, спасая свою честь. И мою честь тоже. Тогда почему вы хотитерастоптать мою честь в суде? Кто вам дал это право? И вы думаете, что Абасовсогласится на такую сделку? Опозорить его жену, чтобы спасти мужа? Никогда вжизни. У этих черномазых своя логика, — она так увлеклась, что даже незаметила, как назвала своего мужа и его родственников «черномазыми».

Дронго понимающе усмехнулся.

— Я тоже «черномазый», — заявил он женщине. — Боюсь, что выдействительно ничего не поняли. Уберите собак, чтобы я мог выйти.

— На место, — крикнула она обоим бульдогам, показывая вугол. Собаки неохотно подчинились.

— У меня случайно вырвалось это слово, — торопливопроизнесла Алдона, — я нервничаю, вы должны меня понимать. Мой муж сидит втюрьме, обвиняемый в чудовищном преступлении. Наше семейное будущее подвопросом. Поймите, что я в таком положении, — он отвернулась, словно собираясьзаплакать.

— До свидания, — печально сказал он. Она не стала егопровожать. Уходя, он оглянулся. Она сидела на диване и о чем-то размышляла.Было заметно, как она нервничает. Он подумал, что не сумел ее убедить. Дверь заним захлопнулась. Нужно будет попытаться завтра еще раз с ней переговорить,подумал Дронго. Но почему она настроена столь бескомпромиссно? Почему не хочетвыручить своего супруга, ведь, судя по ее словам, у нее ничего не было с этимПаушкиным с тех пор, как она уехала в Литву. Больше семнадцати лет прошло.Почему она так нервничает?

Почему она не сказала следователю всей правды. Стоп. А какимобразом она оказалась в отеле? Значит, кто-то ее туда пригласил. Совпаденияисключены. Ее пригласил человек, который знал о возможных наблюдателях. Исознательно подставил ее под гнев мужа. Остается узнать имя этого человека. Ноона так не хотела ничего рассказывать.

Дронго повернулся, чтобы еще раз позвонить. Увидел массивнуюзапертую дверь. И убрал руку. Завтра он поговорит еще раз с Ахмедом Абасовым,уточняя последние детали, и приедет сюда. На этот раз он постарается быть болеекрасноречивым. Или у него опять ничего не выйдет. Он спускался по лестнице,решив не пользоваться лифтом, и рассуждал. Такая реакция у женщины может бытьтолько в двух случаях. Либо она не любит своего мужа и не хочет ничего делатьдля его спасения, что глупо даже с точки зрения прагматической. У него былохорошее будущее и очень неплохие перспективы.