— Входите, — пригласила она гостя.

Квартира была большая и просторная. Шесть комнат с зимнимсадом. Такие московские квартиры стоили полтора или два миллиона долларов. Онпрошел в просторную гостиную, украшенную живыми цветами.

— Добрый день, — услышал он приятный женский голос за спинойи обернулся. Это была хозяйка квартиры — Алдона Абасова.

Высокого роста, зеленоглазая, с чувственными губами, немноговытянутым носом, придававшим ее лицу некую загадочность, и роскошными темнымиволосами, она была в светло-розовом платье до пола. Хозяйка внимательноосмотрела гостя. Она уже видела первого адвоката, потухшего типа в памятомкостюме и старом галстуке. Этот был щеголь. Он был на целую голову выше нее иимел широкие плечи. Она обратила внимание на мягкую обувь известной швейцарскойфирмы, на безупречный костюм, на дорогой галстук, подобранный в тон голубойсорочке. И даже на запах его парфюма, так приятно щекотавший ее ноздри.

— Это старый парфюм, — сказала она, улыбнувшись и протягиваяруку, — Алдона Абасова. Можно просто Алдона.

— Меня обычно называют Дронго, — пожал он ее холодную руку,— но насчет парфюма я с вами не совсем согласен. Он действительно старый, номне нравится. И поэтому я употребляю его последние лет двадцать. От лосьона длябритья до шампуня.

— Это такой традиционно мужской аромат, — согласилась она, —садитесь на диван.

Она опустилась рядом, закинув ногу на ногу. Платье оказалосьна пуговицах, которые заканчивались где-то очень высоко. Ноги у нее былибезупречные. Ровные и красивые. И судя по всему, она об этом знала, так какнамеренно села в подобной позе, показывая свои ноги.

— Что-нибудь будете пить? — спросила она.

— Нет, спасибо.

— Я не ожидала, что в Баку есть такие адвокаты, —усмехнулась Алдона.

— Сейчас мир глобализуется, — заметил Дронго.

— Теперь буду знать. В следующий раз обращусь именно к вамза помощью, — немного кокетливо произнесла хозяйка квартиры.

— Надеюсь, что следующего раза не будет, — парировал он, —это слишком тяжелая ноша по защите интересов вашего супруга.

— Да, верно, — она нахмурилась, — чем я могу вам бытьполезной?

— Я хочу поговорить с вами о деле вашего супруга.

— Это я уже поняла. К сожалению, я ничем не могу вам помочь.Я просто ничего не знаю.

— Мне как раз кажется, что именно вы сможете пролить свет нанекоторые неясности этого дела.

— Каким образом?

— Вы ведь тоже работали в банке «Универсал».

— Когда это было. Я уже и забыла про это, — махнула онарукой.

— Долорес, — крикнула он домработнице, — принесите мнекампари. Может, вы согласитесь что-то выпить?

— Мне джин с тоником, — кивнул Дронго.

— Кампари и джин с тоником, — крикнула хозяйка.

— Вы работали там пресс-секретарем и должны были хорошознать всех сотрудников банка, — напомнил Дронго.

— Раньше знала, но сейчас я все забыла. У меня столько дел.

В комнату лениво вошел огромный бульдог, чем-то неуловимопохожий на Ахмеда Абасова. И лег у обнаженных ног хозяйки, словно предупреждая,что является ее охранником. Она победно улыбнулась.

— И тем не менее вы там работали, — упрямо повторил Дронго.

— Работала. Ну и что?

— Убитый был тоже сотрудником банка.

— Да, верно. Какой-то Плашкин или Плушкин. Я точно не помню,— она явно переигрывала.

Домработница вкатила столик, на котором были джин и кампари.Дронго взял свой стакан, она свой бокал.

— Я полагал, что вы лучше знаете этого человека, — осторожносказал Дронго.

Она попробовала кампари и улыбнулась. Зубы у нее быликрасивые, мелкие и ровные. Такие зубы получаются у хороших стоматологов, они небывают такими от рождения.

— Почему? Почему я должна была знать его лучше? Он один изобычных сотрудников банка, — она отвела глаза.

— Алексей Паушкин, — назвал правильно его фамилию Дронго, —он ведь закончил школу в Подольске.

Она беспокойно шевельнулась. Бульдог поднял голову.Очевидно, он умел чувствовать настроение хозяйки.

— Возможно, он учился там, — быстро согласилась Алдона, — ноя все равно не понимаю, какое это имеет ко мне отношение.

В комнату вошел второй бульдог, еще более огромный, чемпервый, и еще более похожий на своего хозяина. Обе собаки были вмрачно-меланхоличном состоянии. Они чувствовали, что с их хозяином произошлабеда. Второй бульдог прошел по комнате и устроился рядом с креслом, где сиделДронго.

— А мне казалось, что вы должны знать всех, кто учился вПодольске, — невинным голосом сказал Дронго.

— Почему вы так решили? — нервно спросила она.

— Ведь вы учились с ним в одном классе.

Обе собаки одновременно подняли головы, глядя на своюхозяйку. Она вздрогнула, поставила бокал на столик. Отодвинула его ногой.

— Вы пришли сюда, чтобы меня оскорбить? — у нее на лицепоявились красные пятна.

— Нет. Я только хочу установить истину. Разве я ошибаюсь?

— Возможно, он учился в нашей школе, когда я там училась. Ноу нас была большая школа и я не обязана была всех помнить.

— Он учился в вашем классе.

— Ну и что? Вы помните всех, кто с вами учился в одномклассе?

— Конечно, помню. Всех до единого. Двадцать девочек ипятнадцать мальчиков. С некоторыми дружу до сих пор.

— Вы счастливый человек. А я не такая. Я их всех забыла.Если вы наводили справки о моей жизни, то должны были знать, что я училась вПодольске только до шестнадцати лет. А потом мы переехали в Литву, где и жили втечение восьми лет, пока я не вернулась в Москву.

— Все правильно. Но Алексей Паушкин был вашим лучшим другом,когда вы учились в подмосковной школе.

— Кто вам об этом сказал? — разозлилась она.

— Мне пришлось съездить в Подольск, где вас помнят до сихпор, — соврал Дронго.

— Это неправда, — чуть повысила голос Алдона, — меня тамникто не помнит. Не нужно лгать. Кто рассказал вам про Алексея? Абасов? Этотревнивый тип, который превратил мою жизнь в один адский кошмар.

Собаки снова подняли головы, глядя на хозяйку, словно ожидаяот нее распоряжения разорвать так нервировавшего ее незнакомца.