Племянники смотрели на меня с тем же восторгом, что и «свекровь» – особенно белобрысый мальчик, который, совершенно не стесняясь, пускал слюни на мои ноги в черных чулках.

– Ну что ж… проходите, – вздохнул Донской. – Чего в коридоре толпиться?

«Толпиться» – это он сильно поскромничал. В такую огромную прихожую чтобы прям «столпиться» нужно было еще как минимум человек десять набить – а не вот эти вот четверо с бабулей-колобком во главе… И как ее только угораздило родить таких высоченных детей?

Без всякого смущения незваные гости повалили в гостиную, видимо ожидая, что в награду за усилия их ждет как минимум чай с предсвадебным тортом.

– Чтоб сидела ниже травы, тише воды, – прошептал мне в ухо декан. – Никаких твоих выходок, никаких подколок, не то я тебе устрою…

В этом и был весь Матвей Александрыч. Нахамил, и тут же галантно помог мне снять пальто, с тоской скользнув взглядом по моим обнаженным плечам.

Прижал к себе, шлепнул по мягкому месту, и мгновенно отстранился, вежливым жестом и кивком приглашая в гостиную.

Честное слово, мне начинало казаться, что у этого товарища раздвоение личности, как в том фильме с Джеймсом Маккевоем в роли маньяка. Я вздохнула – ну хоть раздвоение, а не «растроение»… И на том спасибо.

Кинула быстрый взгляд в зеркало, убедилась, что «маньяк» не успел окончательно растрепать и разметать в клочья всю ту красоту, которую навели подружки… и пошла впереди него по широкому коридору в сторону дверей в гостиную.

(Ну разумеется, он успел ущипнуть меня, пока я цокола каблучками по мраморной плитке!)

Квартирой Донской обладал настолько огромной, что так, с налету, сказать, сколько у него комнат, не представлялось никакой возможности. Даже кухня была пока непонятно где, не говоря уже о таких мелочах, как ванные комнаты, туалеты и балконы…

Пользуясь неожиданной отсрочкой, я с удовольствием оглядывалась – с одной стороны анализируя жилище с точки зрения дизайнерских навыков, с другой – гадая на какой из поверхностей меня бы сейчас имели, если бы не завалившиеся на мое счастье родственники.

А поверхностей в этом доме было много и самых разнообразных. Особенно в гостиной – обставленной хоть и со вкусом, но очень, очень по-современному. Прям на любителя.

Во-первых, низкий, строгой формы диван во всю длину правой стены – вот туда бы декан завалил меня в первую очередь. Без всякого сомнения.

Во-вторых, два широких барселонских кресел, утопающих ножками в белом, ворсистом ковре.

Ну и сам ковер, разумеется – особенно та его часть, что прилегала к белоснежно-мраморному газовому камину во всю высоту левой стены. Интересно, как скоро этот милый коврик превратится в наипошлейший траходром?

Заставив себя перестать воображать картины разнузданного секса перед камином, я переключилась на остальную обстановку.

При ближайшем рассмотрении квартира удивляла изысканностью и, вместе с тем, какой-то… простотой. Почти минимализмом.

Кроме той стены, в которую был встроен камин, остальные были выкрашены простой, светло-серой краской, что фокусировало внимание на единственной картине – какой-то совершенно непонятной абстракции с кубами, точками и кругами – причем, явно не копией.

Никаких напольных ваз, никаких цветов и никаких штор в комнате не было – совершенно открытые, чернеющие по вечернему времени окна высились почти от пола до потока и привлекали взгляд не хуже картины.

Довершали жилище богатого холостяка деревянные двери на шарнирах – как принято в ультра-модерновых лофтах, из тех, что принадлежат звездным спортсменам и реперам.

Пока гости устраивались – кто на диване, а кто в креслах – сестра декана нашла сообщение с его личного имейла, которое он, конечно же, не посылал.

– Ирина, – услышала я, как он тихо прорычал, качая головой. – Вот ведь ссука…

Я насмешливо хмыкнула. Это ж надо было так опростоволоситься, чтобы не проверить, разлогинился ли ты из почты на компьютере любовницы, которую собираешься бросать! Я бы тоже устроила на ее месте какую-нибудь каверзу – и это он еще легко отделался!

Видимо, решив не ставить родственников в неловкое положение, Донской вслух подтвердил, что да, мол – пригласил отметить помолвку, но, увы, по рассеянности забыл. Извинился, что не подготовился к гостям и пообещал, что вот прям сейчас все исправит.

И потащил меня на кухню.

– Максимова, если ты сможешь за пятнадцать минут сварганить каких-нибудь закусок, чтоб побыстрее ушли, я…

– Отпустишь меня? – с надеждой спросила, уже прикидывая, что можно «сварганить» из того минимума продуктов, который я без сомнения найду в его холодильнике.

– И не мечтай… – ухмыльнулся, наваливаясь и закрывая моей же спиной дверь. – Но, если поможешь мне с закусками и не будешь специально затягивать вечер, трахну тебя так, что останешься очень довольна.

Я даже за губу себя укусила, чтобы не ляпнуть что-нибудь хамское.

Да уж, не просто играть искушенную особу, когда тебе всего лишь девятнадцать и ты отродясь шлюхой не была.

Терпи, терпи… пару дней, и он потеряет интерес…

С застывшей на лице гримассой, которая должна была обозначать то ли смущение, то ли предвкушение, я в очередной раз вытащила его руки из-под подола своего платья. Вывернулась из разгоряченных объятий и пошла к холодильнику, мимоходом оборачиваясь.

– Сыр есть?

В холодильнике оказались сыр, оливки, готовые к употреблению креветки и масло. Что ж, вполне себе закуска – достаточная, чтобы не ударить в грязь лицом, и не сильно сытная, чтобы все наелись и расслабились. Племянникам такая еда точно на один зуб, а раз кормить больше нечем – придется, тетя Лена, везти их в ресторан или к бабушке на ужин.

– И что, вот это все нести? Вот прямо так? – Донской с недоумением рассматривал гору еды на столешнице.

– Конечно, нет, – я улыбнулась его неприспособленности. Девчонки в общежитии умели из любой банки соленых огурцов сделать красивое блюдо. – Багет есть? Или крекеры?

Ни того, ни другого не оказалось, зато я нашла огурцы – не соленые, обычные. И полбуханки хлеба. И тостер.

Через пятнадцать минут – я засекла по времени – на гранитной столешнице красовались три большие тарелки – на одной аккуратно нарезанные и поджаренные квадратики хлеба с маслом и сыром, на другой – шпажки из зубочисток с оливками и тем же сыром, порезанным кубиками, и еще одна тарелка – с невероятно изящными канапе из огурцов и креветок, посыпанные все тем же сыром, только расплавленным.

– Ты подработку, случайно, не ищешь, Максимова? – декан рассматривал все это богатство с таким видом, будто не сам только что все это помогал резать, рубить и намазывать.