– Не смотри на это! – задыхаясь от боли прошипел парень.

Кольцо огня начало расширяться и расходиться по всей комнате. Зеленый огонь не трогал предметы, мебель и стены комнаты, но стоило ему коснуться ядоязыких как они с воем и отчаянным криком рассыпались в зеленую пыль.

Майю, увидевшую как превращается в пыль Мамба, Токсик и Черношей, чуть не затошнило. Она послушна зажмурилась.

Кольцо огня превратило в пыль всех, кто находился в гостиной Ликов в эту минуту, кроме Никиты и Майи, которые стали центром этого свечения. Крики эхом отразились от стен и затихли. Гостиная Ликов погрузилась в полное молчание. Майя стояла, прижавшись к Никите и внезапно поняла, что не хочет его отпускать. Она бы простояла так вечность в его объятиях. Казалось, что время замерло, а сама она провалилась в какой-то космос. Однако время шло и чем дольше они стояли, тем больше у Майи закрадывалось подозрения, что это объятие продолжать уже неприлично.

– А долго ещё так стоять? – пропищала Майя Никите в плечо.

– Да уже минут как пять так можно не стоять. – хмыкнул Никита – Но тебе видимо понравилось меня обнимать.

Майя поджала губы от возмущения, раскраснелась и оттолкнула от себя парня, случайно нажав на полосу обожжённой кожи.

Никита громко выругался, трижды за тираду, помянув черта.

– Больно? – сочувственно спросила Майя.

– Нет, приятно – съязвил парень – как перышком. Погладили бы тебя раскаленной кочергой – я бы на тебя посмотрел.

– Ты сам виноват! – ответила Майя – мог бы предупредить… Что это вообще было?

– Если бы ты изучала минералику, то знала бы о законах камней. Странно что Мамба о них забыл. Один из законов гласит, что отнятый силой камень приносит обидчикам несчастья. Я не знал, как отреагирует изумруд на попытку похищения. Мне было важно, чтоб ты не отдавала его добровольно.

– Мамба сказал что-то про то, что тебе… Двадцать пять. Это как? Ты выглядишь на свой возраст.

– Не слушай всё о чём болтают ядоязыкие.

– Но правда… – настаивала Майя.

Никита вздохнул.

– Я не знаю, сколько мне лет должно быть. Я не считал никогда, – он закатил рукав и на его запястье блеснули наручные часы – это подарок, тётин. На моё настоящее шестнадцатилетие, которое как раз выпадает на 30-е августа – день, когда вынимают сердца. Это давно было. Каждый вечер я отматываю ровно сутки назад и…

– И не растёшь?

– Можно и так сказать.

– Зачем ты это делаешь?

– А ты знаешь, что происходит с подземельцами по достижению шестнадцати лет?

– У них вынимают сердца…

– Это только пол беды. Они всю жизнь мучаются, пытаясь унять пустоту… – он помолчал, – в этом мире взрослые ужасны.

– Но не все же…

– Не все?! А Кто хороший? Л’Калинова – прекрасная женщина, – в голосе Никиты слышался сарказм, – через пару месяцев в четвёртый раз выходит замуж из-за денег? Долго проживёт её следующий муж – не думаю. Мой отчим, которого волнует лишь репутация и упоминание в газетах? Он не помнит, как нас зовут и путает меня с Аскольдом. Сумасшедший профессор Катрины? Он тщеславен до невозможности. Наша мать? Она не блещет ни умом, ни заботой. Кто тут хороший?

Майя молчала.

– Неужели Катрина, Аскольд и… – Майя не решалась произнести это имя, – Селеста этого не замечают, что ты не растёшь?

– Хех, – хмыкнул Никита, – Катрина небось озадачена, почему она с детства видит меня пятнадцатилетним. С Аскольдом мы дружим несколько месяцев. Я каждый год меняю друзей. А Сел… Сел – кукла. Красивая, но кукла.

– Но ты же не можешь оставаться подростком вечно!

Мысленно Майя хмыкнула – она будто разговаривала с собственным отражением.

– Почему не могу? Могу, – неуверенно ответил парень, – я только таким себя и чувствую.

– Тогда однажды ты останешься совсем один.

Парень задумался над её словами и погрустнел. Майя подошла к нему и осторожно обняла.

Тут в гостиную вбежали Катрина и Аскольд, а за ними слегка хромала Сонечка. Никита и Майя как по команде отскочили друг от друга.

– Вы целы? А то этих, – Сонечка кивнула в сторону Катрины и Аскольда, – чуть не прикончили ядоязыкие.

– Откуда ты так умеешь… ногами махать? – подозрительно смотрела на Соню Катрина.

– Она за три минуты четверых замочила. А потом… потом случилось странное… они…

– Рассыпались в пыль, – подсказал Никита.

– Зеленый апельсин, – Катрина только сейчас заметила сколько серой пыли в гостиной.

– Майя устроила в гостиной крематорий – пошутил Никита.

Сонечка ещё раз убедилась, что в доме никого не осталось из врагов и незаметно для всех снова отправилась в кровеносную систему Руси, доделывать не законченное. Напоследок она шепнула Майе, написать ей обо всём случившимся в письме.

– Девочки, кстати с вас уборка, – фыркнул Никита, пробираясь через кучки серой пыли.

– Сексист! – скрестила руки на груди Катрина, но все же сходила в комнаты прислуги за двумя швабрами.

Убирая последствия бардака, Майя краем уха услышала отрывок разговора Аскольда и Никиты.

– Чем ты думал?

– Я окофеманился тогда.

– То есть это была не ОНА?

– Нет, ОНА терпеть не может ядоязыких. Но я сомневаюсь, что ОНА забыла о нашем договоре.

Мудрус – изумрудный червь

Девочки закончили с уборкой, но Катрина не успокаивалась. Стоило ей узнать, что изумруд стал тем, что превратило дюжину ядоязыких в пыль – она загорелась страстным желаем провести несколько опытов и экспериментов над столь странным камнем.

– Такие камни приходятся раз на миллион! – восклицала Катрина.

– То есть не каждый изумруд… – Майя не знала, как обозначить подобное явление, – на такие выкрутасы способен?

– Зелёный апельсин, нет конечно! Факт остаётся фактом, чем ближе камень к внутреннему ядру – тем больше магии он способен проявить. Вспомни первую строку Подземельного гимна: «Чем больше погружаешься под Землю, тем больше странностей происходит вокруг!». Но в действительности сильные камни найти очень тяжело, практически невозможно. Они все в частных коллекциях!

По началу Майя противилась, опасаясь потерять столь ценный талисман, но вскоре ей пришлось сдаться уговорам подруги. Все четверо отправились в любимый учебный класс Катрины – химическую.

Химическая не гармонично смотрелась со всем убранством в Русе. Если остальные комнаты, будь то библиотека или охотничья пестрели цветами и антикварной резной мебелью из дорогих пород дерева, то химическая была слишком проста.