— Что ты имеешь в виду?

Его лицо было темным, непроницаемым, — и оначувствовала себя особенно уязвимой.

— Мне просто показалось, что частично моти­вомдля поездки была реакция на то, что случилось.

Она пожала плечами.

— Конечно, некоторую роль это сыграло... ямало об этом задумывалась, если честно. — И с чего он взялся выяснять подоплекуее поведения? Голова ее закружилась, она опять чувствовала себя слишкомнезащищенной перед ним. Глотнув из бокала, она повернулась к нему и, желаяотвлечь его от себя, спросила первое, что пришло в голову:

— А ты?.. Немного странно совсем ничего о тебене знать. — Она едва не прибавила: «Ты же ста­нешь дядей моего племянника илиплемянницы», но вовремя остановилась.

— Что ты хочешь узнать?

Она пожала плечами, радуясь, что уловка уда­лась.

— Не знаю... как ты попал с улиц сюда... и ородителях...

И замерла, потому что в глазах его мелькнулаболь, наверняка тщательно скрываемая от посто­ронних.

— Брату был год, а мне шесть, когда мать насбросила. О своем отце мне не известно, да и отец Паоло слова доброго не стоит.Нас забрали в приют, но через несколько лет приют закрылся. Пришлось намвыживать самим, как умели.

— Сколько же тебе было тогда?

— Тринадцать, четырнадцать.

Он замолчал, и Алиса подумала, что большеничего не дождется, но он снова заговорил:

— Как-то раз один человек меня заметил и пред­ложилмне работу. Я сказал, что могу принять ее, только если брат останется со мной.Паоло тогда был девять, и он вечно попадал в переделки.

— Этот человек, Стефано Арриги, забрал нас сулиц. Учил. Разглядел во мне что-то, чего не было в других. Я очень старался.Семьи у него не было. Мне был двадцать один год, когда он умер, оставив мнесвой небольшой строительный бизнес.

Алиса хорошо понимала его, потому что самапрошла через нечто подобное. Разве что ей, к сча­стью, не пришлось жить наулицах. Понемногу постигая его сложный характер, она все больше убеждалась,что, несмотря на все свои старания быть равнодушной, влюбилась в него.

— Я хочу, чтобы ты вернулась со мной в Ита­лию.

Вот чего Алиса никак не ожидала услышать.Данте, лежащий рядом с ней, смотрел выжидающе.

Кончалась вторая неделя. Завтра вечером ониулетают обратно в Европу. Переговоры заверши­лись громадным успехом. Нанедавней большой конференции Бушенон подписал договор вместе с Дереком и Данте.В следующем году начнутся работы по строительству большого спортивногокомплекса в Африке.

Утром они отдыхали. Бродили по белому пескупляжа, купались в темно-синем море.

И вот теперь он просит ее остаться с ним.Разум подсказывал: это принесет лишнюю боль и разочарование, а сердце велело: езжай.

— Но... — ей хотелось прояснить его дальнейшиенамерения, — зачем это тебе?

— Мы хорошо поладили... — он провел рукой поее животу, задержался, достигнув груди.

Тело мигом напряглось, ритм дыхания изменил­ся.Она отвела его руку.

— Но...

— Я не готов тебя отпустить, — надменно отре­залон и, положив руку обратно, нащупал пальцами сосок. Она накрыла его ладоньсвоей, но так эффект оказался еще сильнее.

— Данте, я не домашний зверек. Ты не можешьменя завести.

— Не хочешь ли сказать, что готова уехать,покончить с нашими отношениями?

Быстрым движением он подхватил ее, усадил,раздвинув ноги, на себя верхом. Алиса почувство­вала его эрекцию, прикусилагубу.

Нет, она не готова уехать от него. Она влюби­ласьв него, как дура.

— Ну так как же?

Через два месяца...

Войдя в свою квартиру в центре Рима, Данте немог сдержать удовлетворенной улыбки. Слы­шался шум душа. Он представил Алисуповорачи­вающейся туда-сюда под направленной на нее струей, волосы длиннымипрядями падают ей на спину...

С неприличной торопливостью он сорвал с себяодежду и быстро прошел в ванную. Желание его было сильно как никогда. Она мылаголову, высоко подняв руки, груди соблазнительно приподнялись. Он шагнул к ней,она подпрыгнула от неожиданно­сти.

— Данте!

— Да... дорогая. Позволь-ка мне...

Она разрешила ему повернуть ее так, что Дантемог обхватить ее руками, забирая в них намылен­ные груди. Он улыбнулся ей вшею, прижался ближе, давая ей ощутить свое возбуждение, зная, что принялправильное решение, сделав Алису своей любовницей.

Вскоре они сидели за обеденным столом, и Алисазадумчиво разглядывала Данте. С каждым днем она все глубже увязала в болоте,грозящем поглотить ее полностью. Последние два месяца Она играла роль еголюбовницы. Идеально уступчивой, готовой быть рядом с ним по первому требованию,со всегдашней улыбкой скрывающей факт, что ее сердце едва находит силы биться.

Он, как обычно, являл собой изумительныйобразец уверенного в себе мужчины. Волосы отро­сли, что слегка смягчило чертылица. Вздохнув, Алиса принялась крутить в пальцах свой бокал. Смотреть на негопросто больно.

Он подался вперед, взял ее за руку.

— В воскресенье намечаются мероприятия моегоблаготворительного фонда в Милане, а в субботу придется ехать на озеро Комо, наежегод­ные водные спортивные детские соревнования. Поедешь?

Как будто у нее есть выбор... Смешно даже. Чтоона может ответить? Да нет, лучше я останусь в Риме, буду сторожить твоюхолодную, вылизанную до блеска квартиру?

Она заставила себя улыбнуться.

— Конечно, я буду очень рада поехать.

Он улыбнулся в ответ, и у нее сдавило грудь.Ни единого нежного слова, не говоря уж о любви. Надолго ее не хватит. Она итеперь потому лишь остается рядом с ним, что все еще надеется: а может, онвдруг изменится. Пора понять, что Данте чувствовать не способен.

Хотя... в чем ей его винить? Он внимателен,щедр до крайности, а в постели... Когда он зашел к ней в душ, она поразилась,насколько быстро ее тело подладилось... потянулось к нему. Нет, твердо решилаАлиса, надо быть сильной, уйти, как толь­ко... как только найдутся силы.

В субботу Данте повез ее к той части озера,где размещался центр водного спорта. Для октября погода была необычно теплой.Облаченная в джинсы и майку, Алиса по-детски радовалась обре­тению привычногостиля.

На месте собралось человек сто детей от трехдо семнадцати. Подъехавший джип встретили друж­ными приветственными возгласами.Алиса глазам не поверила: как только Данте вышел из машины, дети облепили его,малыши ухватили за руки и потащили за собой. От изумления она едва невывалилась из джипа. Он обернулся к ней и успел обреченно улыбнуться, преждечем толпа его поглотила. Никогда Алиса не видела его таким юным... исчастливым.