Только в полумраке дома она вырвалась, когдаон хотел повести ее в спальню. Он обернулся к ней с нетерпением, которое моглопоказаться смеш­ным, только ей было не до смеха.

— Данте, кто та женщина?

— Какая разница, кто она, я же сказал — никто.

Тот же жуткий тон.

— Уж конечно, она не никто, она несомненночеловек. Твоя бывшая любовница?

— Почему ты хочешь знать? — взорвался он. Егореакция лишь укрепила ее решимость.

— Я хочу знать, Данте, потому что, нравитсятебе или нет, но мы находимся в определенной связи, и твое отношение к нейпугает меня. — Отвернувшись из страха, что он разглядит что-ни­будь в ееглазах, Алиса пошла в гостиную. Позади послышались его шаги. Обхватив себяруками, она повернулась к нему. Почему он так разозлился, хотелось бы знать?

— Ну? Почему тебе не сказать? Немного не­удобно,когда твои любовницы сталкиваются? — Она хрипло рассмеялась. — Меня удивляет,что ты не привык к этому, нас не так уж мало.

Лицо у него побледнело от ярости.

— Где ты наслышалась таких глупостей, Алиса?

— Только давай не будем сваливать на меня.Твоя репутация, Данте, хорошо известна, ты сам о ней упоминал, когда таклюбезно пригласил меня присутствовать на переговорах. — Перед глазами всплылеще один образ. — А та женщина, брошен­ная на ступенях гостиницы ночью на озереКомо, ты ведь был с ней, точно?

На щеках его загорелись красные пятна, воспо­минаниебыло особенно неприятным.

— Я права? Так прошу, поведай мне о них. Илиты полагаешь, что нормально морозить взглядом чуть не каждую женщину вгороде... как ты, несом­ненно, намерен и со мной обойтись в будущем?

Данте ушам не верил. Что за нелепый разговор?Им давно пора быть в постели. Он с гневом вспом­нил недавнюю встречу.

Как глупо получается. Инстинктивным его дви­жениемпри встрече с Соней стало защитить Алису от ее злобного присутствия. И всеже... обе дамы — одного поля ягоды. Он принужденно рассмеялся.

— Ты хочешь знать, кто она? — Она — ты, и ты —она, потому она так тебя и интересует.

Он заметался по комнате, и Алиса поспешноотошла с его дороги.

— Я скажу. Возможно, ты будешь ею восхи­щаться.Зовут ее Соня Папаро. И да, мы были любовниками. Очень давно, когда яунаследовал бизнес после Стефано. Вернее, она появилась на моем пороге, когда язаработал первый миллион. Но мне было все равно, потому что женщины кра­сивее ядо того не видел.

Алиса задрожала, каждое слово вонзалось вгрудь острым кинжалом. Ничего не поделаешь — сама напросилась.

— Я все ей рассказал о себе, потому что, когдалюбишь, доверяешь, верно? — Он не ждал ответа, глаза его походили на пылающиеугли. — Расска­зал, что мать нас бросила, как больно мне было, как плохо. Какгодами тосковал по маме Паоло и все еще ее ждал. И однажды Соня пришла и приве­лас собой старуху, которая припала к моим ногам и стала умолять простить ее зато, что бросила нас с Паоло.

Рука Алисы дернулась, прижавшись к груди.Услышать такие слова — словно смотреть, как раз­бивается на замедленнойскорости машина.

— У меня не было причин не верить Сонинойфантастической истории о встрече на рынке. Будто бы она услышала, что этастаруха рассказывала о двух оставленных ею мальчиках, о том, как она теперьжалеет. Соне будто бы оставалось только сложить два и два. Зачем ей было мнелгать? Она меня любила. Логике тут ничего не противоречило — мы продолжали житьв том же районе Неаполя. Возраста та женщина была подходящего, те же черныеволосы... и она все о нас знала... лишь потом я понял, что ее сведенияполностью совпадали с теми, которые узнала Соня от меня. Плюс интуи­ция,догадки.

— Данте...

— Я не закончил. Поэтому я оставил старуху всвоем доме. Мне пришлось пройти через слишком многое, чтобы быстро простить, ноПаоло, в его впечатлительном возрасте, был в восторге, обретя мать. Мнехотелось верить... Соня обвиняла меня в цинизме, приводила пример Паоло, такогосчаст­ливого. Мне не хотелось быть циничным и недо­верчивым.

Нащупав за собой стул, Алиса села, не отрываяглаз от Данте, меряющего шагами комнату.

— Не стану объяснять тебе важность матери витальянских семьях... Я знал, что Соня ждет пред­ложения брака, это желание онавыразила более чем прозрачно, Я все откладывал, я давно поклял­ся никогда нежениться. — Его губы скривились в невеселой усмешке. — И вот тут, как низабавно, мама выступила вперед, начав убеждать меня сделать Соню честнойженщиной. Однажды я застал эту парочку обсуждающими, сколько денег они смогутиз меня вытрясти после того, как я сделаю Соне предложение. Я-то, дурень, уже икольцо купил. Решил послушаться доброго совета. Мать и дочка разыграли отличноепредставление. Я не слишком торопился, и Соня проявила выдумку. Мы ведь немогли помнить свою мать. Паоло... он не выдержал бы, если б его бросиливторично, и мне пришлось сказать ему правду.

— Данте, мне так жаль... Я понимаю, что ты дол­женбыл чувствовать...

— Ты? Откуда тебе знать, что значит быть бро­шенной?

— Я знаю, — тихо сказала она, — потому что моясобственная мать оставила нас, когда мне было четыре, а Мелани — два.

На минуту воцарилось молчание, а потом —холодная ярость, с которой заговорил Данте, ока­залась хуже всякого взрыва.

— Ты... — он добавил что-то невнятное. — Ятебе это рассказываю, и ты немедленно пытаешься растрогать меня такой жежалостливой историей. У тебя даже не хватило фантазии придумать что-нибудьоригинальное, прешь напролом!

Так и есть — верить ей он не собирается. Алисапобледнела. Данте же внутренне кипел.

Как она могла? Пытается сыграть на его горе.

И все равно он чувствовал, что не в силах отка­затьсяот нее, привязанность к ней нельзя было сравнить ни с чем, даже ее неприкрытаяалчность не могла тому помешать.

— Ничего не изменилось, Алиса. Забудем это,хоть тут будем честны друг перед другом.

Она подняла на него помертвевшие глаза, иДанте отшатнулся. Алиса рассмеялась, и смех сов­сем не похож был на тот, ккоторому он привык.

— Ты не можешь поверить, что твой брат влю­билсяв девушку — милую, хорошую девушку, кото­рая ждет теперь ребенка от него. Стобой гнусно обошлись, но, Данте, то была всего одна из жен­щин... И боюсь, какни неудобно для тебя такое сов­падение, но наши печальные истории очень похо­жи.Впрочем, то, что ты мне не веришь, меня уже не огорчает. Ты с самого начала мнене верил. Но в любом случае можешь ознакомиться с записями Северноголондонского приюта — увидишь там наши имена.

— Если это правда, почему ты не сказаламне раньше?

— А ты стал бы слушать? Правда в том, что,ничего не зная обо мне, ты ничего и не хотел знать. Тебе требовалось толькотело в кровати.