— Ты бледна, дорогая, все в порядке?

Алиса выдавила улыбку, кивнула Патрисии. Онапригласила Патрисию встретиться и побол­тать пораньше — перед ужином, а Дантеоставила записку в комнате. Жалкая уловка, оттягивающая встречу с ним. Ее всееще передергивало от униже­ния при воспоминании об утре, о том, как грубо оновладел ею, словно заклеймил как свою собствен­ность.

А от мысли, что она сама решилась поцеловатьего, прошептав в ухо «прости», она съеживалась.

— А, вон он.

Алису до сих пор ломало, все мышцы болели. Скрайней неохотой она обернулась, чтобы посмо­треть на свою погибель.

С неописуемой животной грацией он подошел,коснулся губами ее губ. Вечная игра на публику. Боль пронзила ее. Поцелуй былбыстрым, укло­ниться она не успела.

Данте поздоровался с Патрисией и, присев,завел банальный разговор. Но глаза его неотступ­но следили за Алисой. Волосыраспущены по пле­чам, простое черное платье. Длинные рукава выгляделичрезвычайно скромно, но вырез спереди слегка открывал грудь. Его рука сжалабокал — он не желает, чтобы кто-либо это видел, пялясь в воображении туда, кудане следует.

Обе женщины смотрели выжидающе. А Алиса инастороженно. Он опять подумал, что утром был слишком требовательным... но ведьона так отзыва­лась, следовала за ним на протяжении всего пути, с этими мягкимигрудными стонами.

— Простите, я отвлекся.

Данте бросил Алисе разраженный взгляд, онапобелела. Лишь сейчас он заметил тени у нее под глазами. И ощутил укол всердце. Пришлось сосре­доточиться на болтовне Патрисии, ожидая прихода Дерека.

По пути в ресторан Данте взял Алису под руку изаметил на ногах у нее черные шлепанцы. Она виновато поморщилась.

— Извини, я не подумала. Вдруг они меня непустят без... — она остановилась. — Пойду переоде­ну туфли.

Данте вспомнил красные следы на ее ступнях.

— Нет, — прорычал он, мысленно поклявшись,что, если кто позволит один косой взгляд на шле­панцы, они отправятся в другоеместо. — Все отлично. Пусть сначала ноги подживут.

При виде облегчения на ее лице он почувство­валсебя очень странно, словно совершил сейчас величайший подвиг. Эта женщинаопределенно переворачивает его жизнь с ног на голову. И он ей позволяет.

— Завтра они заживут, я весь день смазывала ихспециальным кремом. Я сама виновата — не при­выкла к такой обуви.

Данте отвернулся от ее громадных карих глаз.Ожесточив свое сердце, он в сотый раз за день пожалел о том, что впустил ее иее неприятности в свою жизнь.

В ресторане, после того как заказ был сделан,Алиса немного успокоилась и огляделась. Поймав взгляд Дерека, она улыбнуласьему, но он покрас­нел и виновато отвел глаза в сторону. Это было так непохожена его обычную жизнерадостность, что озадачило ее. Данте с Патрисиейбеседовали, а она обратилась к Дереку:

— Что-то случилось?

Он посмотрел на нее неуверенно. Разговор рядомстих, и Алиса заметила, как Патрисия пихну­ла Дерека, словно призывая вестисебя нормально. Теперь и она смотрела виновато. Алиса ощутила слабость вжелудке.

— Что? Пожалуйста, скажите.

Даже Данте не сумел притвориться глухим.Именно он наконец и заговорил первым:

— Вы можете спокойно ей сказать, утром мы ужеэто обсуждали.

Внутри у нее все замерло. Она посмотрела наПатрисию с мольбой.

С видимой неохотой и той же извиняющейсяулыбкой та заговорила:

— Алиса, дорогая, боюсь, о вас распустилинеприятные слухи.

— Позвольте мне угадать. Серена Гор-Блэк.

Патрисия кивнула.

— Мне так жаль. Ваша личная жизнь никого некасается, но всегда есть вероятность, что разнюха­ют папарацци. Сплетни вечнорасцветают там, где пахнет деньгами... — ее голос сорвался.

Алисе стало дурно.

— Господи боже, я ни за что бы не подумала...

— Что твои делишки раскроются? — резко спро­силДанте.

Патрисия кинулась на ее защиту:

— Данте, как ты можешь...

Алиса вытянула вперед дрожащую руку, сердцебухало в груди.

— Патрисия, пожалуйста... Правда в том... втом... что это правда.

Алиса сознавала, что не должна разыгрыватьжертву — и не хочет. Данте может верить худшему о ней в связи с Мелани, ноэто... здесь легко разо­браться.

— В определенном смысле, — добавила она сударением.

Все смотрели на нее, но она решила обращать­сятолько к Патрисии, своей союзнице.

— Правда в том, что у меня была связь с жена­тымчеловеком, доктором Раулем Карро. Впрочем, — с горечью добавила она, — я тогдане знала, что он женат.

Алиса почувствовала, как выпрямился Дантерядом с ней, и не стала смотреть на него, чтобы не видеть недоверия у него налице. Запинаясь, она продолжила:

— Он приехал из Испании всего на пару меся­цев.Ни кольца на пальце, ни упоминаний о жене и семье... И когда он попросил меня освидании...

— Вы не смогли устоять, — понимающе улыбну­ласьПатрисия и взяла Алису за руку. — О, моя дорогая, как вам, наверное, былоплохо, когда все выяснилось.

Алиса быстро глянула на Данте, но он был пол­ностьюзанят своим бокалом.

— Да уж. — Она жестко улыбнулась. — Особен­нокогда выяснилось, что встречается он не только со мной, но едва ли не споловиной женского пер­сонала больницы. Я узнала только в самом конце. СеренаКокс, как ее звали тогда, тоже принадле­жала к числу его увлечений. Ей сталоизвестно пер­вой. Она позвонила его жене... а после быстренько сошла со сцены.И стала отрицать, что когда-либо имела к нему хоть какое-то отношение. Авпослед­ствии даже дала истории просочиться в местные газеты, перечисливконкретных людей, чтобы отвлечь внимание от себя.

Алиса тогда оказалась первой в списке. Статьипубликовались под чудовищными заголовками:

«Грязный доктор делает это с половиной боль­ницы,пока бедная жена ждет дома...»

Данте иронически проговорил:

— Чем дальше, тем интереснее.

Впервые Алиса задумалась, как может повлиятьее история на нынешние события, в частности, отразиться на Дереке, для которогослияние фирм — последний шанс выкарабкаться из трудной ситуа­ции. Ее затошнило.

Дерек же взорвался:

— И теперь эта корова пытается вас очернить!

Алиса пожала плечами, скрывая навалившуюсяпанику. Она чувствовала ледяной холод со стороны Данте — он наверняка не веритни одному ее слову.

— Мы никогда не могли сработаться, так чтоона, конечно, обрадовалась возможности мне на­вредить.