черту, а после залепить оплеуху.

Но благодаря утреннему уроку, эта мерзавка, которая досталась ему вместо заслуженной умницы, станет на время идеальной дочерью. Рано или поздно он заставит ее понять, как многим она ему обязана. Может, не сразу. Может, потребуется время. Но она поймет.

Точно поймет.

И тогда, наконец, оплатит свой долг.

Питер заходит в дом, скинув ботинки один о другой, а деловой рюкзак бросив в угол, как то всегда делают дети. Он их за это ругает, потому что это непозволительно, но ему самому можно – потому что он пахал целый день ради того, чтобы они могли есть, и потому его рюкзак может валятся там, где пожелает.

Но первое, что бросается ему в глаза – он не видит кроссовок Нары. Он запретил ей есть и куда-либо выходить, кроме туалета, а Гвен поставил следить за этим. Конечно, он понимал, что его озабоченная сама собой жена, вряд ли станет следить за холодильником. Но был уверен, что уж с входной дверью она справится.

Можно было просто закрыть ее на ключ и забрать его с собой.

Питер чувствует, как ярость медленно начинает подступать к горлу, но пока он еще в силах ее сдерживать.

Этому должно быть логичное объяснение.

После сегодняшнего Нара не посмела бы дернуть куда-то гулять со своими дружками. Не сегодня. Да и Гвен проследила бы за этим. Может.. может жена просто убрала ее кроссовки, чтобы они даже не злили Питера одним своим напоминанием о наличии нерадивой дочери?

Хм-м, это разумно. Такое могло быть.

– Гвен! – кричит он, решив подтвердить свою идею сразу, и со спокойной душой пойти в душ – Гвен.

– Иду, милый – лилейный голосок доносится из спальни. Шаги жены, как всегда, бесшумны, точно она парит в воздухе. Красивая, статная, нежная, грациозная и понимающая – вот она-то, в отличии от Нары, является тем человеком, которого он заслужил.

Питер обожает Гвен. Он ее действительно любит.

Но не отрицает, что порой и она нуждается в паре уроков.

Все они в них нуждаются.

И ее спиногрызы, избалованные этим богатеньким ублюдком. Питер знает, как Джек построил свой бизнес. Как годами при странных обстоятельствах погибали партнеры, встававшие у него на пути. Один за другим.

И никогда не находилось ни единой улики против Джека. Хотя только дурак не смог бы провести нужную параллель.

Неугодный человек, встающий на его пути. Гибель этого человека. Процветание бизнеса дальше.

Он избавляется от них, как от мух, совершенно не стесняясь.

Его руки по локоть в крови. И Джек призренен Питеру. Чтобы не думали Джейзи, Нейт или даже сама Гвен – он не завидует деньгам Джека. И ему самому.

Его просто раздражают последствия, оставленные Джеком и его деньгами в воспитании его пасынка и падчерицы. Конечно, он наделал и свободен, а Питеру теперь разгребай это.

Учи их.

Перевоспитывай.

Наконец, Гвен появляется в прихожей. Прекрасная, как всегда. От нее исходит аромат его любимых духов. Волосы схвачены в прелестном свободном пучке, пара прядей выбивается вперед. Она напоминает ему какую-нибудь греческую принцессу.

Гвен подходит, целует его в щеку и помогает снять пиджак, точно верхнюю одежду. Питер позволяет ей это. Он считает, что таким образом жена проявляет к нему уважение, любовь, заботу. Он ценит это. Он тоже заботится о ней. Разве не из заботы, уважения и любви он шлялся два года подряд на встречи с ее гребанным бывшим?

– Это ты убрала обувь Нары? – спрашивает, не забыв, для чего изначально ее позвал.

Гвен удивленно (но не сильно – это усугубляет морщины) вскидывает бровь:

– О чем ты, дорогой?

Но ее взгляд тут же устремляется вниз – она лично проверяет, действительно ли исчезла упомянутая обувь. Этот жест красноречивее слов говорит Питеру о том, что жена понятия не имеет, о чем речь.

Значит, это не она.

Подобная мысль (убрать, чтобы не злить его) точно не могла прийти этим троим. И уж точно это сделала не его полугодовалая дочь (которая – как верит Питер – уж точно станет его идеальной куколкой, благодарной и воспитанной, как ее мать).

– Кроссовки Нары – повторяет он, теперь более сухо – куда они делись?

Уже направляется резкими шагами в сторону ее комнаты. Гвен спешит за ним, точно обеспокоенная чихуахуа, и лепечет:

– Не знаю, милый, я..

– Ты должна была следить, чтобы она никуда не ушла – ледяным тоном напоминает – ты ведь следила, да?

– Конечно – растерянный лепет, сопровождаемый кивком, точно болванка – она никуда не выходила, я..

Дойдя ее комнаты, Питер резко дергает ручку двери. Та, на удивление, поддается. Что уже плохо.

Когда Нара внутри – она всегда закрывается изнутри.

Питер влетает в комнату. Нары нет. Более того – он тут же примечает, что нет ни ее портфеля, ни телефона, ни наушников, ни даже чертовой зарядки!

Он резко оборачивается к Гвен, уже краснея от ярости. Его ноздри раздуваются, точно у быка:

– Тогда где она, черт возьми?!

– Я.. о боже мой – на лице Гвен не проступает и единой искренней эмоции.

Она вскидывает брови в растерянности, закусывает губу, изображая нервозность, переминается с ноги на ногу, точно школьница с докладом перед директором.

Но на деле единственное, что ее действительно сейчас беспокоит – это как бы не попасть под горячую руку.

Но ведь она не лжет – при ней Нара правда не выходила на улицу. Не потому, что Гвен следила, а просто потому что та и не предпринимала таких попыток.

Потом правда..

– ..я уезжала – возбужденно замечает Гвен, словно вспомнив решение задачки – на пилатес и массаж. Может, тогда?

– Что – тогда?! – рычит Питер – мать твою, Гвен, я раз в жизни поставил перед тобой одну единственную задачу, а ты смоталась на свои чертовы пилюлькины красоты?!

– Она не осталась одна – тут же опешивает Гвен, выставив руки ладонями вверх – к этому моменту из школы уже вернулись Нейт с Джейзи.

– Когда ты вернулась? – Питер уже стремится на второй этаж, где располагаются комнаты детей (кроме Нары).

– Часик назад.

– За это время никто не уходил?

Уму непостижимо!

Судя по всему, Наре и правда пришло в голову высунуть нос! И более того – учитывая, что нет ни портфеля, ни зарядки – намылилась куда-то она не только на вечер.

Ох, эта девчонка крепко об этом пожалеет. Видит господь, она крепко об этом пожалеет и Питер будет совершенно прав, когда воздаст ей все причитающееся.

– Да вроде нет..

Глупый вопрос.