А ее задача – не терять время.

Июлия коснулась ладонями неподвижной груди лежащего перед ней парня и закрыла глаза.

«Не уйдешь ты просто так, сволочь рыжая. Я тебя не отпущу», – свирепо думала она, погружаясь в холодную темноту без запахов и звуков.

**

Первой их заметила Ровена и возмущенно вскрикнула, привлекая внимание остальных.

– Нет, вы только посмотрите, эта наглая девка оттягивает силу даже у едва живого! Что за поганое племя?! А ну, оставь его в покое!

И ринулась по склону вниз, к неподвижному соколу и склонившейся над ним фее, чьи льняные волосы струились по воздуху безо всякого ветра.

Июлия подняла голову, и глаза ее сверкнули серебром. А Ровена, не добежав до них нескольких шагов, вдруг со стоном рухнула в траву.

– Тронешь нас хоть пальцем, и я тебя прокляну.

Осторожно приблизились еще двое – совсем молоденькая целительница с длинной русой косой и худощавая женщина с темными короткими волосами, в которых сверкали стальные ниточки седины.

– Хельга, она меня ударила, – залепетала Ровена, отползая в сторону. – Она меня ударила!

– Ровена, у тебя куриная слепота раньше срока развилась? – процедила худощавая, заправляя прядь волос за ухо. – Так ты глаза протри и глянь получше. Уна, неужели ты тоже ничего не замечаешь?

– Гелиос… светится, – ахнула молоденькая целительница, прикрыв рот рукой. – Как те знатные госпожи, что присыпают волосы и декольте перед балом бриллиантовой пудрой!

– То-то и оно, – хмыкнула Хельга. – Фея ничего не тянет, а наоборот, вливает в него собственную силу. Но Гелиос отравлен ядом ищейки, я на расстоянии чувствую этот мерзкий запах. Увы, мы опоздали. В нем совсем не осталось жизнеогня.

Она взглянула на Июлию и расстроенно покачала головой.

– Несчастная девочка, нежное сердечко. Сочувствую твоему горю. Но надо прекратить, слышишь? Все, ему уже не помочь, он не дышит. Ты сама сейчас выгоришь дотла. Перестань.

Целительница подошла к фее и ласково погладила ее по плечу, но та лишь дернулась в сторону.

– Нет.

– Послушай, лапушка, я понимаю, как это больно, когда твой возлюбленный…

– Он. Мой. Друг, – с яростью выдохнула Июлия. – И я не дам ему умереть.

Кусты за ее спиной шевельнулись, и на тропу выпрыгнула Бестия, вымазанная в глине по самую макушку.

– Этот крохотный зверек шел за нами большую часть пути, – ахнула Уна. – Но зачем?

Бестия одарила ее в ответ взглядом, полным снисходительного презрения, и прыгнула Гелиосу на живот. Здесь она согнулась едва ли не пополам и начала с усилием месить всеми четырьмя лапками ткань футболки. Процесс сопровождался громким мурлыканьем.

Июлия всхлипнула и протянула руку, чтобы погладить кошечку. Та в ответ ласково боднулась головенкой в ладонь и продолжила работу.

Томительно тянулись минуты. Июлия сидела неподвижно, как окаменевшая. Убрать руки с груди рыжего ее не заставил бы и конец света. Молчали целительницы. Уна тихонько плакала, Ровена молча глядела перед собой. Хельга же устало потерла виски, а после взяла сокола за запястье.

И вскрикнула.

– Пульс! Есть пульс!

Целительницы моментально подскочили с земли и начали ощупывать лежащего.

– Сердцебиение слабое. Дыхание появилось, очень прерывистое. Зрачки не реагируют на свет.

– Но он жив, – тихо сказала Хельга. – Благодаря этой девочке и ее магии он борется даже без собственного жизнеогня.

И она подняла взгляд на Июлию.

– Ласточка, продержись еще немного, если сможешь. Нам нужно надеть на него нейтрализатор ядов, тогда наш герой протянет еще час. Этого хватит для переноса через портал и поиск камней-«тянучек». Я открою дорогу прямо в лечебницу, чтобы не терять драгоценное время.

– Продержусь, – кивнула Июлия. – Сколько нужно, столько и продержусь.

На самом деле силы ее почти иссякли, и целительницы прекрасно это видели. Поэтому Уна, улетевшая за помощью на крыльях голубки, вернулась не только с двумя незнакомыми соколами и ворохом непонятных артефактов, завернутых в одеяло, но и с пузырьком, в котором плескалась изумрудная жидкость. Хельга ловко схватила фею за затылок и сунула флакон под нос, заставляя выпить содержимое.

В голове сразу стало легко и пусто. Сонно моргая, Июлия смотрела, как ложится на неподвижное лицо Гелиоса голубая маска с прорезями для глаз и носа, как она вспыхивает бирюзовым сиянием, едва касаясь кожи. Как тканевый шарик на деревянных спицах прямо в воздухе раскладывается на мягкие носилки, парящие в воздухе без чьей-либо помощи. Как ползет по траве, словно живая, студенистая масса, вытряхнутая из банки темного стекла, как обхватывает раненую ногу и укутывает ее, словно желе.

Соколы подняли Гелиоса и переложили на носилки. Хельга обняла Июлию за плечи.

– А эту куда? – спросил один из мужчин, кивая на свернувшуюся клубком на груди рыжего Бестию.

– С собой, – не раздумывала Хельга. – Я видела раньше таких существ у людей, они ласковы, поют рокочущие песни на одной ноте и способны своим присутствием доставлять огромную радость. С ней он быстрее пойдет на поправку.

Вспыхнул синим маревом портал, потянулся во все стороны туманными щупальцами. Соколы подняли носилки и шагнули внутрь.

– Ровена, отвечаешь за него головой, – сурово предупредила Хельга идущую за ними следом целительницу.

– Могла бы и не говорить, – обиженно фыркнула та в ответ.

Портал со щелчком схлопнулся и исчез. Опустошенная и измученная фея так и продолжала бы сидеть на земле, но Хельга аккуратно и при этом настойчиво подняла ее на ноги.

– Так, девонька, а теперь мы переставляем ножки, как все взрослые и самостоятельные люди, и идем в лагерь. Ничего плохого с твоим… другом больше не случится. Ровена – тетка вредная, но дело свое знает.

– Он… поправится?

– Должен. Наши мужчины живучи. Ты, главное, жди его, – всерьез посоветовала шедшая с другого бока Уна. – Быстрее всех выздоравливают те, кого любят и ждут.

**

Путь по раскуроченной долине напоминал дорогу сказочной русалочки, вставшей на новые ноги. Каждый шаг причинял боль. Вот только у морской девы болели пятки, а у Илоны – сердце.

Соколы. Храбрые воины, защищавшие ценой своей жизни ее родной мир. Рослые, красивые, как на подбор. Уцелевшие соратники успели уложить павших в ряды, и это зрелище рвало железными когтями душу, не давая нормально дышать. Илона брела вперед, стиснув зубы, стараясь не смотреть по сторонам.

«Потом будешь плакать, – уговаривала она саму себя. – Нельзя показывать врагам свою слабость».

Айрел, шедший слева, посматривал на Илону с тревогой и все порывался придержать ее за локоть. Рик, вызывавшийся сопроводить жену, крепко сжимал ее правую руку.