по верху этого оврага, долины расположился старый лес, замыкающийся под скалой на нашей стороне. Внизу под скалой со стороны Днепра полотно железной дороги делает большой поворот влево и выходит на станцию Плавни и дальше теряется в вербах. Но полковник Шперлинг нам указал, что там дальше шесть бронепоездов красных – видны дымки. Пехота появляется в лесу – «на подкове» леса, – и нельзя допускать, чтобы она спустилась в долину – выйдет тогда нам в тыл. Мир мал! Того наблюдателя-артиллериста, что мы видели у полковника Шперлинга, встретили пять лет спустя в Брно, в Чехословакии. Вася Брежицкий учился на агрономическом факультете.

Было относительно спокойно, бои шли позади нас, у Бурчацка— Чакрак. Полковник нас предупредил, что мужиков в Васильевке нет, все в плавнях – и кто его знает, как они настроены? Там партизаны. Так что ухо востро держать на все стороны. В село советует не ходить. Ординарцы имеют пулеметное гнездо – когда они открывают огонь, надо их поддержать хотя бы вслепую, по подкове леса. Артиллерия будет бить только в крайнем случае. Все ясно, держись, «Жел. бат. 2».

Они в этот первый выезд на позицию у моста через Кара-Чакрак нас обстреливали; и нам пришлось стрелять по опушке леса, совсем вслепую, по разведке красных. Явно по нам крыл бронепоезд – первый снаряд лег у моста под насыпь, и я с проводом в руках, чтобы зацепить крючок на провод железнодорожный, хотел прыгнуть в воронку, но неожиданно взлетел в воздух и затем упал в кусты. Ничего не случилось – я был жив, а на поезде видели этот полет и думали, что я не вернусь. Так бьет гранатой в ту же воронку только бронепоезд. Две недели спустя на этой же позиции был подбит наш «Дмитрий Донской» – получил «два глаза» в щит передней площадки…

Смена выезжала на три дня на позицию, затем ночью приходила на смену на базу, и «вторая» раньше рассвета уже была на месте. Группировка на позиции обычно была такая – мы впереди, а за нами бронепоезд на достаточном расстоянии, чтобы могли маневрировать вперед-назад. Когда была возможность, мы стояли на разных путях, чтобы разминуться (там, где было две колеи).

В первый же выезд мы обмерили мост для его будущего восстановления, но оказалось все гораздо проще. Между опорами было что-то около четырнадцати метров – мы полагали поднять клети из шпал, как на Сивашском мосту. Но «дорожная дистанция», оказывается, для всех небольших мостов имела формы, приготовленные для одного пути. Это значительно облегчало работу нашей путевой команде. Клеть поставили посредине пролета, по двутавровым балкам форму протащили на свое место. Специальные домкраты с обеих опор моста приняли на себя весь вес формы, и тогда из-под нее выбрали шпалы настолько, чтобы форма опиралась бы на старые опоры. Эту работу проделала наша путевая команда, когда фронт немного отошел – в два дня. Клеть осталась средней опорой. Мы с Алешей не были при этой работе. Для нас была другая.

Положение было очень сложное, красные нажимали по направлению к Мелитополю с Ореховского плацдарма. Наша железнодорожная линия оставалась совершенно в тылу – нельзя было допустить ее переход красными. Слева от нас были марковцы, справа дроздовцы. Наши бронепоезда стояли на позиции у станции Бурнацк – это два перегона от нас назад. А наша база на станции Пришиб.

Однажды, когда мост уже был восстановлен, был получен приказ ночью перейти на станцию Плавни; было сказано, что как пехотное сопровождение нас будет ждать полурота Марковского полка под замком Попово, там был полустанок. Знаем, что за Плавнями стоят красные бронепоезда, которые нас обстреливали. Тот прикомандированный к нашей смене машинист Митя был потрясающим специалистом – он умел поднять и удержать пар так, что не было видно ни дымка, ночью не увидишь снаружи, когда он уголь подбрасывает. Совершенно тихо подошли на станцию Чакрак, там сменили вторую смену и покатили к Попову. Никого. Постояли – пришли марковцы: семь человек! Усталые, голодные. Накормили их; и как взобрались они на контрольные площадки, так тут же спали, бедняги.

Впервые мы шли туда по повороту за скалу – там нас видно красным как на ладони, наш полный профиль! Одна бронеплощадка с пулеметами. Проверили входные стрелки – все в порядке. Полная тишина. Теперь прямо перед нами вдоль днепровских плавень линия на станции Янчокрак, вправо поднимается старый берег реки, теперь заросший лесом. Влево уже плавни – бесконечный зеленый океан, что нам предстало перед глазами, как стало светать. Там партизаны – кто они? Утром пришел «начальник станции» – вся семья тут живет, и сторож – он же стрелочник. Каково их положение! К полудню уже тут были бабы со всяким съедобным добром – а у нас в запасе была только пшенная каша, для кулеша. Теперь было все, так что мы наш солдатский хлеб уплетали с деревенским маслом и молоком запивали.

На станции наладили телефонную связь и назад, на Пришиб, – приказ курсировать у разъезда Попово. А железнодорожники нас обрадовали – там не шесть бронепоездов у красных стоят, а больше! Да и по проводу «туда» было можно сосчитать, что их больше. Мы слышали их переговоры. Было ясно, что у них подготовлялась какая-то большая операция наступательная.

– С семафора видно вдали их бронепоезда, – говорили железнодорожники.

Интересно, подошел я по дорожке у полотна к семафору на север, вся дорога уходит вперед, как в туннеле зеленом, вербы с обеих сторон – ничего не видно. Полез я на семафор – тихо. Только я поднялся на уровень фонарей, увидел далеко дымок и низкие бронеплощадки – и уже была очередь из пулемета, тут как тут. Как я переступал по лестнице семафора вниз – не помню, но я благополучно вернулся на поезд, быть может, было в нашу пользу то, что я с собою не имел винтовку – могли подумать «они», что железнодорожник проверяет фонари.

Что готовилась «операция», стало ясно очень скоро. Как она была задумана красными, стало известно только потом – большой кавалерийский «кулак» был брошен красными под Мелитополь с востока, чтобы совершенно отрезать армию от тыла. «Рейд Жлобы!» Все, что стояло здесь, совсем близко, только ждало приказа своего командования – нас раздавить. И там между линией от Федоровки на Волноваху и Мелитополем шел страшный бой с советской конницей. Но ее не пропустили на юг. Корниловская дивизия приняла главную тяжесть боя, Дроздовская была на фланге, от Пришиба. Курсируем, полная тишина. 20 июня рано утром, на рассвете, приказ по