телефону: «Полным ходом на юг от станции Бурчацк, конный разъезд взорвал пути!»

Как пуля мы мчались туда. Наверно, нас прикрыл утренний туман – не стреляли по нас. Прошли мост, Попово, выскочили на Чакрак. «Осторожно на стрелках!» Сидим у себя «на башне», весь путь видим, по сторонам – никого. Ни наших, ни красных. Не доходя Бурчацка влево от дороги цепочка марковцев мчится. Там дорога выходит из долины и идет «наверх», на бесконечные поля Северной равнины. Комендант Бурчацка сообщил, что бронепоезда перегруппировались на юг от Пришиба, но за ними был взорван путь – ожидается прорыв конницы на этом участке. С полной осторожностью суемся на юг, работу уже распределили между собой – ведь нас только двенадцать. Мы остались «на башне», а все остальные в работу – было взорвано немного, только две рельсы пострадали, не надо было менять шпалы – «расшили» разбитые рельсы целиком и «зашили» наново, сняв с наших площадок. Слева кусты, затем баштан – там чудесные дыни и арбузы, знакомый дед-сторож. Баштан широкий, и дальше – кукуруза.

– На баштан никого не пускать, по коням не бить, прицел по кукурузе, – подготовил встречу наш командир.

Пять пулеметов готовы к бою встречному, два на случай прорыва через полотно. «Оттуда» нас могли и не видеть. Видна была туча пыли, и к полудню уже видна была конница, которая шла прямо на нас… Вот уже в кукурузе. «Пли!» – командует Окишев с паровоза. Рычали наши пулеметы исправно, на баштан никто не выскочил. Заставили остатки конницы повернуть по кукурузе на запад, на позицию марковцев… На нас вышла часть конницы Жлобы, уже потрепанная, которая искала выхода из мешка. Но через станцию Чакрак прошли три бронепоезда красных, били по Бурчацку в защиту конницы. К вечеру пришел наш «Солдат», и красные смылись…

Вечером прикатили мы сменяться на базу в Пришиб – наш каптер получил гусей на завтрашний обед… Поручик Окишев пригласил командира и старшего офицера бронепоезда к себе обедать.

Вызвал меня командир поручик Окишев:

– Послушай, только что говорил с ротой. Тебя вызывает командир роты полковник Павлов. Приказал немедленно, до выезда смены. Заодно передашь этот пакет.

– Есть! – развернулся я и вышел.

В комендатуре на станции Пришиб узнал, что идет паровоз на Мелитополь. Наши были страшно заинтригованы, почему меня вызывают в роту. Кстати, некоторые пояснения: наши бронепоезда возникли в 1915 году. Командой были сначала матросы, и поезда носили название «Батарея №…». И по традиции батареи несли флажок флота, то есть Андреевский красный на белом поле, и команды шли по-корабельному, и ответом на распоряжение начальника было лаконичное «Есть!» – что означало немедленное исполнение. Так эта традиция и осталась при бронепоездах: мы несли два флажка: Андреевский и Российский трехцветный, выйдя на борьбу за Россию.

«Есть!» – осталось и означало «понял и исполняю». Иногда дополнялось, что надо сделать («Есть явиться в роту», – мог ответить я).

Почему меня вызывают в роту и явиться к командиру? – сверлило в голове. Через час я был в Мелитополе. Бросилось в глаза – подтянутость. Не то что было, когда нас «загоняли» в Крым. Состав роты на втором пути, вагоны нашей старой роты, учебной. Обычная процедура – сначала являешься адъютанту, встретил его на перроне, шел из комендатуры.

– Знаю, знаю, прямо к командиру.

– Есть!

Пришли в вагон командира роты; часть вагона канцелярия, часть – столовая и остальное занимают купе.

– Доброволец Владимир Липеровский, «Жел. бат. 2», по вашему вызову, господин полковник. Пакет от поручика Окишева, командира поезда.

Стою вытянувшись, как положено, и жду. И… полковник улыбается:

– Кадет? Это видно.

– Никак нет, господин полковник, реалист!

– Так! И на «Жел. бате» все такие молодцы?

– Так точно, господин полковник!

– Сейчас ты явись полковнику Осипову344, начальнику ВОСО, – там для тебя большая неожиданность. Потом приди ко мне.

– Есть!

Управление начальника ВОСО в тупике у станции, несколько вагонов. Почти та же процедура, начиная с дежурного у вагона, адъютант и к полковнику. Только я хотел рапортовать…

– Ты Липеровский? – улыбается полковник.

– Так точно, господин полковник!

– А отец?

– Полковник Юрий Липеровский, господин полковник.

– Так вот тебе письмо от папы, он в Сербии, в Белграде, и через генерала Чечелева, нашего военного агента, передано письмо. Как хорошо, что тебя разыскали. Садись туда, читай; поручик даст тебе лист бумаги, напиши папе, а я тем же путем отправлю письмо.

Полковник Осипов так по-отечески принял меня, что формальные ответы не шли… Конверт, письмо папиной рукой написано: его прямой, напористый почерк… предо мной. Я читал и не верил глазам своим. Ведь папа ушел в Одессу в январе 1919 года и ничего о нас не знал с тех пор, так же как и мы. Написал две страницы больших, конверт и передал все полковнику Осипову.

– Садись, поговорим!

Спросил о папе, хорошо, запросто. Рассказал я, что папа из Михайловского училища вышел в 3-ю Гвардейскую артиллерийскую бригаду в Варшаву, что потом перешел в Киевский кадетский корпус, что в 1915 году ушел добровольно на фронт в 61-ю артбригаду, что папа был в Одессе.

– Послушай, а твой дед не был в Полтавском корпусе?

– Так точно, господин полковник, инспектор классов.

– Так ведь папа мой в Полтавском, и я тоже полтавец! А ты кадет Киевского корпуса?

– Никак нет, господин полковник, я реалист.

– Каким образом? – удивился Осипов. – Ведь у вас все в семье военные.

– Мама не хотела, чтобы я был военным.

– Да, так бывало, – покачал Осипов головой. – А теперь ты где?

– На броневспомогателе «Желбат-2», в 1-й боевой смене, господин полковник.

– Ну, дай Боже, будь здоров, Володя!

Такой он был трогательный, похлопывал по плечу, провожая меня.

– Покорнейше благодарю, господин полковник, – собрался я с духом.

Снова я пришел к командиру роты.

– Получил письмо, это радость! Садись поговорим!

И он спрашивал о папе. И ему я повторил папину историю. Сказал мне, что полковник Осипов кадровый офицер 1-го жел. бата, а он 2-го жел. бата, уже во время Первой войны. Спрашивал, как обстоят дела на поезде, все ли у нас есть, что надо.

– Пакет передай поручику Окишеву. – Подал руку.

– Счастливо оставаться, господин полковник.

– Молодец!

И я отбыл, даже не помню, как я попал на базу в Пришиб, уже к вечеру. Все наши переживали мою радость, что письмо получил.

Вечером поверка, приказ на выезд 1-й смены – старший унтер-офицер Алексей Воропай, младший унтер-офицер Владимир Аиперовский и еще две фамилии, и дальше все остальные.

– Производство по приказу командира батальона. Петь молитву!

Как пели молитву! Бодро, дружно, с верой, что