Гунько проецировал свои подозрения, фокусировал их на мне. Можно сказать, готовил общественность, к обвинению, расследованию и искал себе сторонников в этом вопросе.

Найдет ли он тех, кто встанет на его сторону? Есть ли у меня враги? А друзья, кроме Семена?

В том, что Куницын его в этом не поддерживает стало понятно с самого начала. Значит он пойдет против него. По всем фронтам. Куницыну придется держать оборону по партийной и производственной линии.

Мне нужно было продумать свои шаги. Лучшим доказательством моей невиновности могли бы стать показания живого Гибаряна. К этому времени, я был уверен, что мои воспоминания, связанные с ним настоящие.

Но где его сейчас найдешь? Можно надеяться на то, что поиски приведут к успеху. Но правда была в том, что если Гибарян один в тайге, то шансы выжить уменьшаются с каждым часом.

Мы быстро переоделись, я полез в рюкзак и наткнулся на фотоаппарат. Вот оно.

— Сём, — я позвал друга задумчиво.

— Чего тебе?

— Где можно надежно спрятать пленку? Чтобы не пропала, не засветилась, пока мы ее с оказией в Город на проявку не отвезем?

— А что там? А-а-а-а, точно! — Сёма хлопнул себя по лбу, — ты же обожаешь останавливаться и делать фотографии на маршруте.

— Именно. Тут может быть много информации. Нам нужно ее сберечь. Думаю, фотографии смогут много объяснить.

— Давай-ка, пока запакуем ее в жестяную коробку из под печенья и спрячем под половицу. А завтра, может быть отдадим на хранение в Управление? У меня в архиве прекрасная женщина есть, Тамара Витальевна.

Убрать временно пленку под половицу, показалось мне хорошей идеей. В комнате нас жило четверо, но два наших соседа были в отпуске и должны были вернуться только через десять дней.

А вот с архивом нет. Пока совершенно непонятно, во что мы можем втянуть бедную женщину, потому я наотрез отказался от предложение Сёмы.

Надежно спрятав жестяную коробку в подпол, мы быстро переоделись и отправились обратно в в сторону «Больнички»

Помещение поселкового «Клуба» было разделено на четыре большие зоны: вестибюль, кафе, танцплощадка и актовый зал, в котором через день крутили фильмы или проводили торжественные мероприятия.

До начала танцев у нас было еще два часа. Мы пришли так рано, потому что Сёма считал, что мы можем забить самые выгодные места на танцплощадке, откуда видно всех танцующих.

Он планировал сегодня «уйти в отрыв» и надеялся познакомиться с какой-нибудь умопомрачительной красоткой.

Я очень сомневался в такой возможности, потому что во-первых, на танцы из года в год приходили одни и те же девушки и всех «умопомрачительных» давно расхватали замуж.

А во-вторых, концентрация мужского и женского населения и так сводилась к соотношению пять к одному, точнее к одной, и при такой жесткой конкуренции, на мой взгляд, ловить там было нечего.

Купив билеты по пятьдесят копеек на танцы, мы решили сходить в местное клубное кафе. В это время года там подавали изумительные слоеные трубочки с заварным кремом, которые можно было забацать с кофе или чаем.

В помещение играла старая эстрадная музыка. Было шумно и накурено.

Найдя единственный свободный столик, мы разместились за спиной у компании, состоящей из двух молоденьких приезжих девушек журналисток и двух артельных старателей лет тридцати пяти.

Они пили шампанское, журналистки что-то громко обсуждали и смеялись, курили, несмотря на то, что таким поведением они привлекали внимание всех посетителей мужчин. Те время от времени бросали завистливые взгляды на девушек.

Сёма весело подмигнул, кивнув в их сторону, мол — видишь,есть еще девушки в русских селениях.

Я совершенно не собирался прислушиваться к их разговору, но они говорили довольно громко, так что слова и смысл их беседы доносился до нашего стола.

— И что вы собираетесь делать с этим вашим новым богатым месторождением? — спрашивала одна из журналисток артельщика, сидевшего рядом с ней

— Тссс, это тайна. Мы рассказали вам по секрету. Не нужно кричать, — артельщики улыбались, но нервно оглядывались.

Сёма тут вопросительно уставился на меня.

— И много там золота? — не унималась журналистка. Она совсем не понимала местной специфики.

Второй из артельщиков тревожно обернулся и посмотрел на нас. Он пытался узнать слышали ли мы с Семёном журналистку.

Мы с Сёмой без слов понимали друг друга и оба сделали вид, что нам нет никакого дела ни до слов журналистки, ни до самих артельщиков.

— Мальчики, ну что вы стесняетесь? Давайте мы сделаем про вас репортаж. Страна должна знать своих героев. Как называлась та река, где эти россыпи? Что там у вас написано? Приток Такин-Жам?

Она назвала местность, куда мы с Гибаряном ходили на геологоразведку.

Глава 8

1947 году физики Ингрем, Гесс и Гайдн

проводили эксперимент по измерению эффективного сечения

поглощения нейтронов ядрами ртути. В качестве побочного эффекта

эксперимента было получено около 35 мкг золота.

Таким образом, была осуществлена многовековая мечта

алхимиков — трансмутация ртути в золото.

Однако экономического значения такое производство

золота не имеет, так как обходится во много раз дороже

добычи золота из самых бедных руд

Она назвала местность, куда мы с Гибаряном ходили на геологоразведку.

Это прозвучало как гром среди ясного неба. Я никогда не видел этих двоих старателей раньше. Но такое часто часто бывало и раньше.

В короткое лето, в период активной навигации, некоторые из них заработав денег, уплывают на Большую Землю. Другие наоборот, приплывают.

Наклонившись к Сёме я спросил:

— Ты слышал, что она сказала?

Он кивнул в ответ. Старатели ерзали, им было явно некомфортно от предложения журналистки.

— Это те двое урок, о которых ты