Почему, почему все это меня не трогает? Ёжик — интересный парень, перспективный, умный. Если он отрастит свои жесткие, непокорные волосы, а потом сделает модную стрижку, то станет красавчиком. Он очень даже ничего. Особенно для такой серенькой мышки, как я. Однако его внимание меня не трогает.

— Ты, наверное, уже давно поняла… ты мне нравишься, — говорит он, волнуясь, и все, кто находится в оранжерее, смотрят на нас.

По идее, сейчас должен быть поцелуй под аплодисменты.

— Мне холодно, — внезапно говорю я и отдергиваю руку.

Да-да, все потому, что рядом с ним холодно. Именно так. Правильный ответ приходит на ум только сейчас. Я ухожу, оставляя Ёжика в полной растерянности. Да-да, в нем нет этого «слишком», о котором мы говорили с Марком, — он не слишком красив и не слишком умен, разве только слишком тщеславен. Он понятный и правильный. Но мне с ним холодно, с Марком — тепло. Наверное, это самое дурацкое определение любви… ну, уж какое есть…

Следующим вечером я приезжаю в аэропорт с загранпаспортом и чемоданом. Нахожу там кафе, беру кофе и, подойдя к свободному столику, жадно делаю глоток. Новый день и очередной поворот судьбы — в последнее время я не скучаю… Что я здесь делаю? Пока и сама не знаю. В зал входит Кирилл с девушкой из съемочной группы. Он улыбается и машет мне рукой, как будто я его любимая бабушка, с которой он не виделся с детства. Во всем его облике, походке и улыбке есть что-то такое, от чего меня внезапно охватывает жуткое волнение. Я давлюсь горячим кофе и тут же ставлю чашку, расплескав жидкость на стол.

— Что происходит? У вас обоих очень загадочный вид.

Кирилл берет мою чашку, пытаясь выглядеть спокойным, и отпивает, словно это очень естественно — пить из чужой чашки. Девушка явно нервничает.

— Мы хотим вас кое о чем попросить, — произносит она после небольшой паузы так, что я понимаю — от так называемой просьбы отказаться невозможно.

Жду худшего. Неужели, когда съемки практически завершены, меня решили сослать на луну?

— Мы с тобой едем в Италию, — удивляет меня Кирилл.

— Что? А съемки? У меня же еще несколько съемочных дней…

— Принято решение их отложить, — говорит официальным тоном девушка, которая все еще смотрит на меня испуганными глазами.

— Погодите, то есть меня сюда вызвали, чтобы отправить в Италию? Для чего?

— Ну, как ты не понимаешь… это такой ход. Типа парочка типа романтично проводит время на родине Ромео и Джульетты…

— Типа парочка — это мы с тобой, что ли? Я еще понимаю, мы с Марком… хоть как-то за уши можно притянуть… в смысле там… мы с ним Ромео и Джульетта, — говорю я в замешательстве.

Вздохнув, Кирилл вновь уделяет внимание моей чашке.

— Ребят, давайте вы позже все это обсудите, хорошо? — говорит ассистентка. — Вот билеты, регистрация уже идет. Если есть какие-то сомнения, звоните режиссеру, или продюсеру, или самому богу. В общем, звоните кому угодно, только не забывайте, как все они относятся к звонкам по пустякам… Юль, — она смотрит мне в глаза и продолжает: — Кирилл в курсе основных событий, поэтому он за главного. Удачи вам!

— Хорошо, — говорю я и повинуюсь.

В эту самую минуту я чувствую особенно остро, как за последнее время изменилась моя жизнь: для окружающих я всего лишь маленькая часть большой разноцветной мозаики. Надо мной нависает большая рука Карабаса Барабаса, чтобы не только в нужный момент подергать за ниточки, но и переместить в подходящий пазл.

* * *

Еще вчера я сиротливо стояла на заснеженной улице и ждала Марка, и вот — я в Италии, на родине Ромео и Джульетты… Верона. Безмятежная, доверчивая, удивительно мягкая. Я с ходу влюбляюсь в этот город, в нем нет напыщенности и той яркости, которые очень утомляли меня последние дни. Теперь мои страдания в прошлом…

Первое время я все еще занимаюсь своими мазохистскими штучками: представляю, как по утрам мы с Марком могли бы выходить на эти улицы, держась за руки. Счастливая парочка, уставшая от ночной любви, два влюбленных дурачка с блаженными улыбками. Вечерами мы пили бы вино на террасе какого-нибудь кафе и ждали очередной ночи, чтобы вновь остаться только втроем — он, я и любовь.

Но, увы, в реальности все иначе…

Мы с Кириллом живем в одном номере. И это так странно: проводить время с чужим, совершенно незнакомым человеком, с бывшим парнем подруги. Настолько странно, что иногда я вновь думаю: а не он ли звонил мне? Однако сердце отвечает — нет, не он. Марк…

Сойдя с борта самолета, Кирилл как-то разом забыл все свои богемные привычки, стал простым милым парнем — таким я его еще не знала. И хотя Верона сбила с него налет пафоса, иногда в нем все же просыпается что-то такое, что меня отталкивает. Наверняка за его якобы примерным поведением стоит какая-то выгода, — пытаюсь я объяснить себе эти перемены. Вполне возможно, эта выгода состоит лишь в том, чтобы побыть самим собою…

— Надеюсь, нам не нужно спать вместе, — говорю я, когда впервые вхожу в номер и вижу перед собой двуспальную кровать.

— Вроде бы я не так ужасен, чтобы ты этого боялась, — смеется Кирилл.

Он, конечно, тот еще Бибер, но такой наглости я никак не ожидала, поэтому резко поворачиваюсь в его сторону. Кирилл смотрит на меня с доброй усмешкой. Если бы он всегда был таким: поддерживал шуткой в непростых ситуациях, подтрунивал над самим собой, — я бы влюбилась.

— Не парься. У нас приличная гостиница. В другой комнате есть диван, и, чур, он будет моим! — он подмигивает.

— Фух! — театрально произношу я.

— Будь на моем месте он, ты бы так не вздыхала, да?

— Что? — я использую свой обычный прием — делаю вид, что не расслышала.

— Марк. Будь он тут вместо меня, ты бы так не вздыхала, да?

Лучше бы не переспрашивала — его слова загоняют меня в тупик, и теперь я должна что-то ответить, но это невозможно сделать, не выдав себя. Когда молчание становится невыносимым, Кирилл громко кашляет и падает плашмя на кровать. Как вовремя… Я думаю, что таким образом он решил выручить меня, и теперь мне больше незачем отвечать. Однако спустя пару секунд он выдает:

— У тебя это явно давно и надолго.

— Это так заметно? — спрашиваю я.

— Даже больше, чем ты думаешь…

— Ужас.

* * *

Время летит быстро. Уже пятый день мы здесь. Пять спокойных, безмятежных дней. Ежедневно мы строим какие-то «сверхмасштабные» планы и делаем выбор между омлетом и глазуньей, между тротуаром на левой или на правой стороне улицы. Мы с Кириллом развлекаемся, как можем, стараясь хоть чем-то занять себя. Это наша работа — изображать влюбленную пару.

— Тебе не кажется смешным, что именно нас отправили сюда? — спрашиваю я, когда мы сидим на скамейке в парке.