траве. Взор устремился к мохнобрюхим облакам, скользившим по небосклону. Голову наполнили тревожные мысли.

План отца никуда не годился. Какой там до осени, ему бы до завтра дотянуть! Зимой он выглядел бодрее и не пропадал ночами, сражаясь с нежитью. Тогда и не догадаться было о её существовании, а сейчас… Жалобы селян. Посевы, звери – всё гибнет, несмотря на упорную борьбу отца. То ли нежить стала сильнее, то ли он ослабел. В любом случае надо срочно придумать другой способ, иначе… И вот что странно: способности, из-за которых он раскрыл обман… Как он сказал? По мужской линии? Значит, от отца к сыну. Получается… Нет, не может быть. А что если может? Но тогда это и есть выход.

Вечером состоялся решительный разговор.

– Признайся, отец, ведь я унаследовал твой дар? – принялся напирать Армор.

– Нет, – с каменным лицом отрезал Саэф.

– Выходит, я не твой сын?

– Чушь. Глупости. Мальчишка! Ты не представляешь, что такое носить ЭТО в себе! Это не дар, это – проклятие!

– Сложно представить, когда сплошные недомолвки!

– Хочешь правды? Я покажу.

С подвальной стены на отца и сына пялилось чудовище. Шипастая морда по-прежнему ухмылялась, но уже беззлобно, с хитрецой. По крайней мере, так показалось Армору.

– Желаешь в ЭТО превратиться? – с горечью в голосе воскликнул Саэф.

– Вот, как ты собрался путешествовать! Потрясающе! – лицо Армора сияло, как драконья чешуя.

– Ты же ненавидишь магию.

– Магия сродни оружию. В чужих руках – угроза, в своих – защита.

– Ну и дурень! Сравнил жемчуг с пареной репой! В своих руках магия подчас опаснее, чем в чужих.

– Ладно, скажу начистоту. Магию я и впрямь недолюбливаю, но вот трусость просто не переношу.

– Ты это о чём? Вообще-то я…

– Побоялся вступить с нежитью в открытый бой. Усомнился, выстоишь ли. Смалодушничал – теперь же расхлёбываешь. И до сих пор тянешь, откладываешь на потом. А мне безделье не по нутру. Сделаться чудищем? Ну и пусть! Сдаться? Ни за что!

– Погоди, остынь. Тут не страх. Я говорил, что сжёг тело, хоть и трудно было решиться. И всё равно не помогло. Нужна печать.

– Что ж ты раньше не озаботился? В прошлые мои побывки ты ни разу не отлучался. Значит, нежить высовывалась не так уж часто. Успел бы навестить мастера.

– Да ведь она, лиходейка, что вытворила! Тела-то лишилась, однако ж личину сохранила. С виду призрак, дух, а в лицо взглянешь – вылитая Клатэриль. Не смог я.

Саэф со вздохом накрыл голову ладонями.

– Хватит гнаться за прошлым, – отчеканил Армор. – Пора приступить к делу.

– Что ты предлагаешь?

– Научи меня превращаться в дракона, и я отправлюсь к мастеру печатей.

– Ишь ты какой скорый! Это тебе не детская забава. Перво-наперво нужно снять барьер. Я поставил его, когда тебе исполнилось три года, чтобы твой дар случайно не проявился. Мой учитель однажды проделал со мной то же. И, надо сказать, чувствовал я себя паршиво. Как истает барьер, сила начнёт распирать изнутри, точно тебя, словно рыбий пузырь, но костре поджаривают – ещё чуть-чуть, и лопнешь. Дальше – превращение. Боль до зубовного скрежета, до помешательства, до жажды рвать, крушить и терзать. И напоследок долгая, изматывающая подготовка к перелёту: махание, парение, повороты.

– Понятно. Когда начнём?

– Не сдаёшься?

– Не привык.

– Завтра попробую снять барьер, а там видно будет.

– Чудно! Чем раньше, тем лучше. Хотя, если что, напишу капитану, будто ты заболел, и попрошу продлить побывку.

Следующая неделя промчалась для отца и сына стремительно. Армор славно потрудился. Без стонов и нытья, с одинаковым упорством выполнял все, даже, казалось бы, сумасбродные приказы строгого наставника. И пожал славные плоды. Глубоко в душе Саэф завидовал сыну. Поразительная настойчивость вкупе с увлечённостью и преданностью делу производили действие сродни магическому. Армор освоил драконьи премудрости всего за семь дней, тогда как Саэфу в своё время потребовалось семь месяцев. Правда, у него не было толкового учителя (как оказалось, вейди мало смыслят в волшебстве огнедышащих ящеров), поэтому многое приходилось постигать самостоятельно. Однако трудности отца не отрицали достоинств сына, а потому понукаемая давними обидами зависть пищала, будто новорождённый котёнок, тогда как гордость за родную кровь львиным рыком изливалась из каждого слова, из каждого ободряющего кивка.

Ещё порой прохватывала тоска: скоро-скоро птенец покинет гнездо, и он опять останется один. За столько лет уж должен был одичать, приноровиться к бобыльской жизни, а всё равно горько.

На исходе дня летнего солнцестояния меднобрюхий дракон заложил прощальный круг над деревней Три Ручья и хлёсткими взмахами продолговатых перепончатых крыльев толкнул поджарое тело навстречу влекущему южному ветру. Там, в полуденной стороне, на глади смирного Шильского моря распластался остров Гуноку, где, охраняемая смертоносным изжелта-зелёным туманом, обитает госпожа Марана, достославный мастер печатей.

После расставания с сыном Саэф думал вернуться к прежним занятиям: в тёмное время сражаться с нежитью, в светлое – отсыпаться. Вот только тварь почему-то притихла. Вылазки случались всё реже и однажды совсем прекратились. Простак бы на радостях пустился выделывать коленца, Саэф же встревожился.

По мере роста луны беспокойство старика усиливалось. Что она затевает? Умная тварь, цепкая, как плющ. Но и он, хвала небесам, не лапоть. Сообразил поставить сигнальные чары. Такие, что от малейшего трепыхания сработают и дадут знать, если нежить попробует высунуться. Вот бы ещё Армор вернулся. Давно пора. Перед прошлым полнолунием улетел. Скоро опять круглоликая засияет, а его всё нет.

Косая тень от стола боязливо притронулась к сандалиям Саэфа. Не встретила отпора, взбодрилась, расхрабрилась и вальяжно поползла вперёд. Во дворе умиротворительно шелестели лопухи, греясь под вялыми предзакатными лучами. С улицы тянуло свежестью и печёной уткой. Стукнула калитка. Надо бы запереть. Старик с натугой поднялся и выбрел на крыльцо. Дальше не сумел: путь преградил коренастый пучеглазый мужик с топором в руках. Набат.

От резкого прилива магии щёки Саэфа заалели. В мыслях молниеносно всплыло защитное заклятье, но его перебил возглас позднего гостя:

– Выручай, колдун, эта стерва к нам притащилась!

– Боги и демоны! Неужто сигнальные чары подвели? Чепуха. Крепко держались. Или она сумела их обойти? Не потому ли затаилась, что слабину искала?

– Судить да рядить опосля будешь. Пошли, не то сожрёт их, чума!

Саэф кинул настороженный взгляд на топор.

– Я ж, по-твоему, лиходей.

– А? Не, этим я стерву отгонял – да без толку. Она всё равно как дух али марево. Ни царапинки. Токмо зубы скалит. А на тебе, знаю, нет вины. Выследил я тебя: как ты в пещеру ходил, змием оборачивался и пузырь светящийся, где тварюга билась, латал. Ну,