Все оказалось не просто плохо, а очень плохо… За те две недели, что мы, как беззаботные птички божии, провели в рассуждениях о презумпции невиновности и о том, что все как-нибудь утрясется, выздоровевшие от гриппа эксперты добыли новые улики.

Во-первых, в крови и тканях Юрия Григорьевича, деда Сергея, взятых при вскрытии, было обнаружено большое количество препарата, влияющего на работу сердца. Этот препарат не был ему прописан, его запасов не было в доме Лавровых, и Нина Владимировна, всегда сама следившая за здоровьем мужа, ничего о нем не слышала. Препарат был принят за несколько часов до смерти. Фактически, Юрий Григорьевич был отравлен этим препаратом.

Следствие опросило семью, сослуживцев и водителя Юрия Григорьевича и выяснило, что на работе в тот день он ничего не ел, не пил и не принимал никаких лекарств. Вернувшись домой, он тоже не принимал ни пищи, ни воды, ни лекарств. В машине, по пути домой, он пил воду, и в бутылке с его отпечатками не обнаружили никаких посторонних примесей. Выходило, что принять препарат Сережин дед мог только в кафе «Леденец», куда заезжал для какой-то встречи. С кем он встречался в «Леденце», было неизвестно, но водитель Гена утверждал, что ожидая начальника в машине, он видел, как в кафе после Юрия Григорьевича вошел его внук Сергей…

– Он точно его видел? – поразилась я. – Точно? Сережа мне ничего не говорил! Зачем ему встречаться с дедом в кафе?

– Клянется, что точно видел. И алиби у Сереги на это время нет, на работе его не было…

– А где он был?

– Не помнит, времени-то сколько прошло…

Во-вторых, в крови Сережиного отца и его жены, погибшей на пожаре, эксперты обнаружили сильный психотропный препарат, приняв который, человек теряет сознание. Стало понятно, почему ни Петр Владимирович, ни Наталья не смогли спастись. И снова нашелся свидетель: соседка Натальи видела из окна, как перед тем, как вспыхнул пожар, из их подъезда выходил сын Петра Владимировича, она знала его, так как он иногда приходил к отцу. Лица она не видела, но описала куртку и прихрамывающую походку…

– Серега говорит, что в тот день действительно заходил к отцу, но гораздо раньше, а вечер провел дома. Но тут его алиби можешь подтвердить только ты, а это почти то же самое, что его отсутствие.

– Почему это? – возмутилась я. – Он точно был дома, я помню! Мы в тот вечер никуда не ходили.

– Ты близкий человек, заинтересованный. В таких случаях всегда подозревают сговор.

– И что? – загорячилась я. – И на основании каких-то неясных подозрений человека надо сразу хватать и сажать? Ну был он там, был сям, ну и что?..

– Его не посадили, а задержали для выяснения обстоятельств. И я еще не все сказал.

Витя помолчал, повздыхал, посопел и наконец выдавил из себя:

– У Сереги на куртке нашли следы крови…

– Чьей крови? – севшим голосом просипела я.

– Пока не знаю, будет генетическая экспертиза… Экспресс-анализ показал, что группа крови и резус такие же, как у Володи…

– Это вообще может быть Сережкина кровь! – ринулась я в бой. – Поцарапался где-нибудь…

– Нет, у Сереги первая группа, я знаю, потому что мы с ним вместе кровь сдавали в день донора. А у него на куртке кровь второй группы.

Я замерла. Потому что вспомнила… Нет! Нет, я не хочу этого вспоминать!..

– Причем здесь вообще кровь на куртке? – севшим голосом спросила я. – Володя ведь погиб в машине. Пусть кто-то испортил ему тормоза, но он погиб в машине и был в это время один.

– Я тебе не сказал?.. – Витя снял очки и потер переносицу. – Эксперты установили, что так разбить лицо при аварии Володя не мог. Лицо ему разбили позже, ржавым металлическим предметом округлой формы. Его добивали, понимаешь? И убийца должен был испачкаться в крови.

Я молчала.

– Так что в момент гибели Володя был не один, – продолжал Витя. – С ним был его убийца. И на это время у Сереги тоже нет алиби. На работе его не было…

– Он дома сидел, на больничном, – объяснила я.

– Это не алиби. Никто не может подтвердить, что он сидел дома, а не…

– Но ведь если бы он был вместе с Володей, он бы тоже разбился! – закричала я, перебивая Витю.

– Нет, – жестко оборвал мой крик Витя. – По данным следствия, убийца был в другой машине. Там была другая машина, понимаешь?

– У Сережки нет машины! – опять закричала я.

– Это ничего не значит. Машину можно угнать, взять напрокат, да мало ли!..

Я беспомощно молчала, я не знала, что сказать…

– И еще… – вновь заговорил Витя. – Был анонимный звонок в полицию. Некто утверждал, что Володю и его отца убили из-за наследства. Я тебе уже говорил, что какой-то родственник, живший за границей, оставил Володе огромное наследство…

– И что? – не поняла я.

– Как что? Нарисовался мотив! «Ищи, кому выгодно», понимаешь? Существует такая вещь, как наследственное право. Наследники первой очереди – дети и родители. Богатый наследник Володя погибает, за ним наследует его отец, но отца тоже пытаются убить, и если бы это убийство удалось, следующий в очереди на наследство – Серега! У него есть мотив для убийства брата и отца! Чего, ты думаешь, полиция в него вцепилась?..

– А дед? Юрий Григорьевич? Он ведь тоже, выходит, не сам по себе умер. Его-то зачем?

– Тут мотив неочевиден, – вздохнул Витя. – Но дед мог быть свидетелем чего-то, мог что-то заподозрить, чему-то мешать…

– И кто этот аноним, звонивший в полицию? – спросила я, чувствуя, что у меня начинают дрожать губы.

– Если б знать, – вздохнул Витя. Звонок, как всегда в таких случаях, из таксофона…

– Погоди, – вдруг спохватилась я. – Но ведь у Володи есть сын! Ты же говоришь, что дети наследуют в первую очередь! Сережка не может быть наследником, а значит, у него нет мотива!

Витя жалостливо поглядел на меня.

– Да в том-то и дело!.. Когда убили Володю и покушались на его отца, о его ребенке никто еще не знал…

– И что?! Сережка всех убил, да?! И ты поверил? Ты поверил!!! – Я уже не сдерживалась, слезы хлынули из глаз, горло сдавило. – Ты ведь его друг! Какой ты друг! Сережка не мог! Не мог, не мог!!!

И я зарыдала в голос.

Всегда спокойный, добродушный, слегка флегматичный Витя вдруг с размаху грохнул по столу кулаком. Стоявшая на столе вазочка подпрыгнула, упала, скатилась со стола и разбилась. Ни я, ни Витя даже не глянули на нее, мы в упор смотрели друг на друга.

– Ни фига я не поверил! – Светлые Витины глаза в белесых ресницах гневно сверкали за стеклами очков. – Я Серегу знаю подольше, чем ты. Я тебе ситуацию обрисовываю, чтобы ты поняла! А ты истеришь… Я Серегу защищать буду как адвокат. Надо доказательства его невиновности искать, а не…