Я ей свои коньки не отдам.

– Аня, не время сейчас воевать! Ты ведь спортсменка! – с досадой выкрикнула Алла, понимая, что, пускаясь в дискуссию, теряет драгоценные секунды. До выхода на лед Рины и Игоря – не более четырех минут, и тренер была настроена решительно. – Снимай коньки!

Аня ядовито усмехнулась и покачала головой:

– Нет. Ищите другую дуру.

– Какой у нее размер?

Порывисто обернувшись, Алла увидела Решетникову. Та только что вошла в комнату отдыха и, вероятно, услышала достаточно, чтобы разобраться в чем дело. Следовавший за партнершей Макс попытался схватить ее за руку, но Алиса отдернула локоть.

Приблизилась к Алле и настойчиво повторила:

– Какой?

– Тридцать седьмой.

– У меня тридцать шестой. Если хотите…

– Давай! – прервала ее Алла, тяжело выдыхая. Все лучше, чем ничего.

Алиса присела на диван и принялась скоро расшнуровывать ботинки, Макс хмурился, но молчал. Похоже, происходящее ему не нравилось, однако открыто возражать парень не стал. Алла мельком покосилась на Анну. Та опять уткнулась в телефон с таким видом, будто ничего не случилось. Вроде бы ей действительно все равно.

– Возьмите, – Алиса протянула белые коньки, и Алла, на ходу бросив короткое, но искреннее «спасибо», выбежала из комнаты.

Когда она распахнула дверь раздевалки, Рината в тысячный раз ворошила содержимое сумки, словно ботинки могли остаться незамеченными. Услышав шаги, нервно оглянулась и яростно отшвырнула многострадальную сумку в сторону.

– Их кто-то стащил! Узнаю – убью! – угрожающе прошипела она. Глаза ее лихорадочно блестели, лицо побелело.

– Тридцать шестой, – сунув ей ботинки, сказала Алла и, уловив во взгляде немой вопрос, ответила: – Алиса Решетникова.

– А ты думала, она стащила коньки, – подал голос Игорь, застывший у скамейки возле Рининой сумки.

– Две минуты, – Алла, нервно заломив руки, наблюдала, как дочь ловко переобувается и отточенными движениями шнурует ботинки.

Поднявшись со скамьи, Рина едва заметно поморщилась. Алла прекрасно понимала – то, что они готовятся сделать, практически не отличается от самоубийства. Коньки были на размер меньше и вдобавок не подходили под стопу дочери. Но выбора не было, и Богославская осознавала, что не имеет права запретить девушке выйти на лед.

Не сейчас, не на этом старте. В другой раз, с иной фигуристкой она бы так и поступила, но не теперь. Напротив Аллы стояла Рината – ее смелая и решительная дочь, способная справиться с любыми трудностями, вытерпеть любую боль.

Ее Рината, так похожая на отца.

– Готова? – Игорь взял руки партнерши в свои и заглянул Рине в глаза.

– Да, – твердо ответила она.

Голос диктора застал их у выхода из подтрибунного помещения:

– На старт приглашаются Рината Ипатова и Игорь Крылов.

Проскользнув мимо удивленных стюардов, молодые люди ступили на гладь катка, не слыша ни недоуменного выдоха зрителей, ни хлопков сотен ладоней. Только гул крови в ушах, тихий скрип лезвий и учащенное биение собственных сердец, отсчитывающих секунды до начала одного из главных сражений в жизни – сражения с самими собой.

Глава 9

Сочи, декабрь 2013 года

До окончания минуты, отведенной фигуристам на подготовку к прокату после приглашения на лед, оставалось десять секунд. С трудом осознавая происходящее, они выскочили на каток и едва успели встать в начальную позу, как красивая мелодия, окутав стадион, подхватила их и понеслась вместе с фигуристами в едином ритме. Только на сей раз Рината не чувствовала великолепных музыкальных переливов, не пропускала их через себя. Единственное, что волновало – нарастающая с каждым мгновением боль. Ботинки были удобными и мягкими, вот только вовсе не под ее ногу. Пальцы упирались в носки, а в подъеме что-то давило. Как Рина ни пыталась сосредоточиться, отключив эмоции, все попытки были тщетны.

Ошеломленные случившимся, молодые люди не могли психологически настроиться на прокат и по инерции повторяли заученные движения. Не успели опомниться, как, следуя постановке, зашли на стоящий первым в каскаде аксель.

Алла неотрывно следила за каждым движением подопечных. Ее трясло от нервного напряжения, от тревоги и невозможности хоть как-то повлиять на прокат. Она понимала, насколько тяжело Ринате и с трудом сдерживалась, чтобы не остановить спортсменов. Но на это у нее права нет. Она обладала им как тренер, как мать, но ведь помимо всего прочего, являлась еще и спортсменкой. И не важно, насколько давно она выходила на лед, чтобы продемонстрировать болельщикам и судьям свой талант.

Она завершила карьеру, но это ничего не меняло. Богославская оставалась профессиональной фигуристкой и знала, что должна выдержать четыре с половиной минуты – то краткое время, которое принадлежит только Рине и Игорю. Ей нельзя ничего делать. Там, на льду, они решали свою судьбу, а она не имела права вмешиваться.

Расцепив руки, фигуристы зашли на каскад.

Словно слайды из прошлого – далекого и близкого: заход, под копирку толчок и прыжок…

Алла вскрикнула одновременно со зрительским возгласом трибун.

Рината лежала на льду. В ярком свете ламп серебристое платье переливалось темно-синими и голубыми стразами смятых цветов. Длинная прядь волос, выбившаяся из прически, прилипла к губам, узкая ладонь казалась слишком хрупкой для огромной, мертвой глади катка. Секунды бежали вперед вместе со льющейся под своды «Айсберга» музыкой. Игорь уверенно выехал следующий за акселем тройной тулуп и сразу же обернулся, надеясь, что Рината в порядке. Но партнерша, морщась от боли и тяжело опираясь рукой о лед, все еще пыталась встать. Встревоженный Игорь замер напротив судейского мостика и дал понять, что они останавливают прокат. Мелодия оборвалась на середине аккорда, в том самом месте, где они, согласно задумке, должны были коснуться друг друга ладонями. Над ареной повисла гробовая, похожая на кошмарный сон, тишина.

Все застыло: зрители на трибунах, журналисты, технические специалисты и судьи. Даже воздух, похоже, стал неподвижен, словно каждая его молекула остановилась в тот момент, когда внезапно затихло лиричное и нежное Адажио Альбинони. Болельщики ожидали дальнейшего развития событий, разочарованно понимая, чем может закончиться вынужденная пауза. Волшебство, которое подарили им фигуристы, оказалось иллюзией, а чуда так и не произошло.

В реальности нет места чудесам, и каждый смотревший на упавшую на лед девушку в серебристом платье, с горечью возвращался в холодную повседневность. Два одиночника, вставшие в пару, тройной параллельный аксель в каскаде… Это просто невозможно – слишком хорошо, чтобы быть правдой. Против правил, против устоявшихся негласных законов и здравого смысла.

Сплошные против…

Игорь присел рядом с Ринатой и осторожно коснулся ее плеча.

– Я в порядке, – подавив болезненный стон, просипела она и поднялась на ноги.

Партнер придержал ее, взгляды их встретились. Самое благоразумное, что они могли сделать –