Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он кинул на меня быстрый оценивающий взгляд, но я сделала вид, что в упор не вижу намека.
— Обязательно передам, вейр…
— Шиин, — добавил он с усмешкой, жадно наблюдая за моей реакцией.
Синий взгляд полыхнул драконьи золотом, жадно отслеживая мою реакцию на упоминание одной из самых высокопоставленных семей Вальтарты.
— Вейр Шиин, — повторила бесстрастно.
Дракон задумчиво вскинул брось, изобразил что-то вроде небрежного поклона и ушел, а я поплелась следом закрывать лавку, убирать выставленные склянки, которые посетители раскидали, как попало.
На ужин идти не хотелось. Я бы и не пошла, тем более что Калахне принесла мне плотный обед, умятый до последней крошки, но меня мучал голод. Самый настоящий голод. В полумраке лавки мне чудилась жаренная курочка, удирающая со всех ног в сторону кухни и мясной пирог на ножках. На чистых инстинктах я крадусь двинулась за игрой воображения, успев мельком удивиться собственному аппетиту. Последние два года научили меня аскетизму и так называемому правильному питанию. Ватрушка размером с детское зеркальце в воскресный день была для меня высшей наградой, а теперь мне уже курицу подавай с пирогами.
Облизываясь, прошла через коридор, но у двери в кухню притормозила, заслышав голоса.
— Ее драконица почти проснулась, — донесся голос Калахне, искаженный тяжелой дубовой дверью.
— Никогда такого не видела, но она очень сильная. Мы не сможем…
— Полностью согласна, отправить эту соплюху в Академию, пусть с ней там возятся, а мы ей не родители, — жестко отрезала Глок. — И не спорь, не спорь со мной, говорю! Я это не со зла говорю, просто мы не справимся. У нее в волосах уже и искра проскальзывает.
Сердце у меня в груди нехорошо заколотилось.
Что значит, моя драконица проснулась? У меня есть драконица? Я обычный человек, у меня не может быть дракона!
— Академия бы нас очень выручила, — хмуро подтвердила Бертель. — Но я не могу ее торопить, все мы были на ее месте. Родители продали ее за кусок земли, а герцог, уж как бы он ни был хорош, дурно с ней обошелся, иначе бы ее не было здесь, иначе бы они искали ее без оружия, с уважением, а не как преступницу. Хлебнула она горя.
Я прижалась горящей щекой к холодной двери и закрыла глаза. Мне очень хотелось остаться под защитой вейры Бертель, но, кажется, пришло время самой о себе позаботиться.
11. Музыкальная магия
Не помню, сколько я простояла так, не помню, как проскользнула в комнату. Как долго стояла у зеркала, пытаясь уловить всполохи в волосах.
— Анте, Анте! — застучали в дверь. — Спускайся на ужин!
— Прости, Калахне, аппетита нет, так устала, что кусок в горло не идет, — произнесла, не отводя взгляда от зеркальной глади. — Хочу лечь и выспаться.
Силой воли принудила себя лечь в кровать, укутавшись до подбородка одеялом, но сон не шел. До полуночи я лежала, уставившись сухими глазами в потолок. Горечь, ярость и боль смешались в торнадо, которое бешено крутилось у меня в груди.
А после полуночи в дверь толкнулись. Раз, другой. Я не выдержала, спрыгнула с кровати и резко распахнула дверь. Но за порогом вместо бабуль обнаружила кошку размером с небольшого тигра. Мягкая, черная, глаза янтарем светятся. Так вот какова она в полный рост!
— Ну проходи, коли пришла, — постелила вдвое сложенный плед в кресло и похлопала по сиденью рукой.
Забралась обратно в кровать, но кошка, к моему удивлению, запрыгнула следом и урча прижалась всем телом. Я слабо погладила ее по спине, а после и вовсе голову к ней на лапы пристроила.
Кошка не читала мне нотаций, не била, не ругала и не ставила обидных диагнозов. С ней можно было расслабиться и побыть собой.
— Можно я поплачу, — спросила шепотом, и та согласно заурчала.
Но вместо того, чтобы закопаться в подушки и всласть пореветь, я обнаружила, что не могу выдавить из себя ни слезинки. Я… изменилась. Смерть что-то бесповоротно изменила во мне.
В тот день с обрыва упала и разбилась доверчивая влюбленная Аланте, а выжила Анте. И мне только предстоит узнать, кто же она такая.
Утром с кровати встал уже совсем другой человек. Я надела тщательно выглаженное простое платье, крепко заплела волосы и пощекотала кошку за ухом. Та блаженно сощурилась, не отводя от меня светящихся глаз.
На завтрак спустилась во всеоружии, заранее продумав пару десятков стратегий на непредвиденный случай.
— Ну наконец-то, — ехидно поприветствовала меня Глок. — Заждались королевишну.
Я демонстративно посмотрела на часы. Да открытия лавки еще целый час. За это время хороший дракон поймает кролика, освежует, приготовит и съест.
— Не слушай ехидну, садись, Анте, — Калахне кивнул на стул, но я предпочла сесть напротив Бертель.
Это ее дом, ее лавка, а я принесла ей неприятностей. Быстро съела кашу, напоминавшую нашу земную овсянку. Обычно я терпеть ее не могла, но это раз даже почувствовала. Отодвинула тарелки и выпрямилась в струну от напряжения.
— Вчера мне не хватило духу рассказать кое о чем, — начала, сжав до боли кулаки, спрятанные в складки платья. — Поэтому не расходитесь. Будет лучше, если вы узнаете обо всем от меня.
Бертель подняла на меня внимательный жесткий взгляд, а я… Я рассказала все. И про вейра Орхо, и про пощечину, и про загоревшуюся лавку, а напоследок передала привет от загадочного вейра Шиин.
— Так вот что случилось, — искренне удивилась старушка. — А я-то решила, что это ты от страстных чувств лавку запалила.
— Ни за что и никогда! — замотала головой. — Вы меня спасли, разрешили остаться, а я даже толком вас не поблагодарила! Ах, да что там, разве я бы посмела поджечь вашу лавку!
Старушки переглянулись.
— Я же говорила, — удовлетворенно заявила вейра Глок. — Она не знает. Знают только истинные драконицы, рожденные от матери-драконицы и отца-дракона. А она — иномирянка!
Впервые на моей памяти слово «иномирянка» звучало как оскорбление и упрек одновременно. Нет, видит Иисус, Глок невыносима! Я никогда не была вспыльчивым человеком, но прямо сейчас у меня руки горели от желания оттаскать ее за волосы.
— … никогда не была вспыльчивой.
Я с непониманием уставилась на Бертель. Она мои мысли читает? Старушки переглянулись.
— Сядь, егоза, —
