всём знали, но молчали, чтобы заработать. Когда замирились бы мы с маньчжурами, не должно было остаться у Долгоруких союзников. И тогда их должны были порвать на части.

Если откинуть в сторону эмоциональную часть, план был неплох. Самые мощные княжеские рода оказались бы ослаблены ещё до конфликта с китайцами в усобице между собой. А большая война заставила бы выложиться и всех остальных. Потерять людей, деньги, инвестиционные проекты, поступиться частью власти. И тут Долгорукие, о которых ходят упорные слухи, что род знал о войне заранее и не предотвратил. Не рассказал. Не попробовал уберечь всех. Вместо этого промолчал и обогатился на военных заказах, потому как владел профильным промышленным кластером.

В таких условиях будет достаточно одного, не слишком сильного толчка, чтобы волна княжеского гнева захлестнула Долгоруких. Разорение их владений компенсировало бы остальным, хотя бы часть понесённых потерь. Тот факт, что это разорвало бы производственные цепочки и привело к ещё большему взаимному ослаблению родов, вряд-ли заинтересовало кого-то из алчущих справедливости и денег, патрициев.

— Пока шла война, Хранители бы встали под нашу руку. Тех, кто держался старого, пришлось бы перебить. А остальных мы сделали бы частью единого, нового ордена. Что стал бы править этими землями не на словах, но на деле.

Последние его слова погрузили Алмазную палату в тишину. Вязкую, наполненную едва сдерживаемым, запредельным гневом и в любой момент могущую взорваться кровью. Будь здесь настоящий враг — князья бы наверняка наплевали на все запреты и ударили. Настолько резанула по их разумам мысль о том, что кто-то хотел править ИМИ. Не как Рюриковичи, что сидят на троне, следят за соблюдением законов, да выступают арбитрами, а по-настоящему. Исподтишка, дёргая владетелей за ниточки, как марионеток и заставляя танцевать в нужном ему ритме.

С императором они смириться могли — всё же настоящую, полноценную власть, он получал только на время войны. Да и то, с массой оговорок и ограничений. Примеров кровавых узурпаторов из других стран, у князей перед глазами было немало. Потому они перестраховывались, как могли. А вот с теми, кто низведёт их до положения грязи под ногтями, каковой впрочем они сами считали всех ниже себя, князья мириться были не намерены.

Но не было тут цели, на которой можно было бы обрушить свой гнев. Только жалкий подрагивающий пленный, да виновные Рюриковичи. Убивать первого, которого они и так судят — значит совсем выйти за рамки. А вторых всё же лучше не трогать. Запрет на убийство членов императорского рода, что пережили встречу с алтарём соблюдался всей знатью строго и неукоснительно. Правда, я всё ещё до конца не понимал, с чем это связано. Эту тему мы с Дарьей обсудить так и не успели.

Константин замер на своём троне. Кажется даже не моргнул с тех пор, как граф упомянул его сыновей. А те, переглянувшись, дружно отступили в сторону ближайшего выхода, окутываясь зелёными кольчугами. Сразу же тонко провыли артефакты, сигнализируя, что кто-то использовал силу. Потом к троице Одарённых ещё и устремилось облако жёлтого тумана, наглядно обозначая виновников. Но почти сразу развеялось.

Вениамин вытянул руку, указывая на меня.

— Это он! Пёс Дарьи во всём виноват! Его был план! Он меня на это подбил.

Взгляды князей сфокусировались на мне. Теперь уже мой разум желал набросить кольчугу и ударить божественной мощью, обратив в пепел тех, в чьих глазах читалось слишком уж зашкаливающая жажда крови.

Громыхнул отодвигаемый стул и над столом поднялась рослая фигура Оболенского. Князь опрокинул в себя остатки содержимого стакана и с хлопком поставив его на стол, упёр взгляд в Брезовского.

— С кем переговоры вы вели? С этим отроком, что жизнь спас царевне и другу моему Симеону или с сынами Константиновыми?

Упоминание Дарьи и Шуйского подействовало на всех, как ледяной душ. Одоевский, который скрипел зубами так, что слышно было через весь громадный стол, оторопело на меня вытаращился. А остальные принялись озадаченно переглядываться да перешёптываться, как будто за секунду, забыв о своём недавнем гневе.

С местными обычаями я успел познакомиться неплохо. Публично признанный долг жизни, среди местных патрициев считался едва ли не самым ценным видом выданного кредита. За такое могли рассчитаться крупным предприятием или дорогим пакетом акций. Вступить на твоей стороне в войну, принять сторону в переговорах, поспособствовать заключению масштабной сделки. Отдариться чем-то, что хотя бы немного соответствовало ценности жизни князя в его собственных глазах. Сейчас же в качестве таких должников выступали Симеон с Дарьей. Что моментально отбило у патрициев охоту на меня смотреть. Вернее, некоторые поглядывали, но уже совсем с иным интересом. Оценивая, запоминая и прикидывая, в каких именно выражениях поставить задачу своей разведке.

— Переговоры шли через Вениамина и Ярополка. Они же должны были обеспечить похищение принцессы Цин, чтобы сорвать переговоры и подписание инвестиционного договора между империями.

Оболенский с довольным выражением лица покивал и глянув на троих царевичей, которые сбились в тесную группу, повернулся к Дарье. А вот Брезовский, неожиданно кивнул в мою сторону.

— Вот он её спас. Вытащил, незнамо как из Пробоя, откуда не было выхода. Волконские тоже должны были там умереть. Князь с дочерью и вдовствующая княгиня. Он всех спас.

Ещё секунду князья помолчали, ошеломлённые услышанным. А потом взорвались яростными выкриками. Кто-то требовал немедленно взять под стражу Рюриковичей, другие желали знать у кого им получать компенсацию — мол, порталы, что хаотично открывались по всей столице, разрушили и их собственность. Теперь же выясняется, что всему виной Чернокровые и дети Константина — вот и вопрос, с кого требовать деньги? Третьи желали уточнить что-то ещё.

Вениамин, который то оглядывался на дверь, заблокированную силой, то смотрел на взбешённых князей, казался растерянным. Видимо подобного поворота событий, смертный никак не ожидал. Понимаю. Неприятно чувствовать себя пешкой в чужом плане. Сам через такое совсем недавно прошёл.

— МОЛЧАТЬ!

Голос Дарьи прокатился по залу, давя на патрициев, вколачивая невырвавшиеся слова обратно в глотки и обрушиваясь на их волю.

Дева встала на ноги, поворачиваясь к двоюродным братьями.

— Сдайтесь миром и я обещаю, что мучения ждут вас только в первые десять лет заточения.

Те переглянулись. Двое почти синхронно сделали шаг назад, встав плечом к плечу, а вот Вениамин неожиданно рухнул на колени, убрав кольчугу и склонившись так, что упёрся лбом в каменный пол.

— Сдаюсь на милость твою, сестра. Не желал я пролития крови Рюриковичей и зла империи. Опутала меня ложь слов вражьих. Не со зла я, сестра. По недомыслию всё учинил.

Каков, хитрый сатир. А экспрессии-то сколько — даже Дарья на мгновение удивилась, не зная, как реагировать на поток слов. Только потом махнула рукой двум гвардейцам в чёрных мундирах, до того стоящим около колонны. Те споро подскочили к Вениамину и нацепив на его руки блокираторы, уволокли Рюриковича в сторону дальних комнатушек. Царевна же обратила взгляд на его братьев. Вопросительно приподняла брови.

— Это ложь. Ты обработала разум графа, чтобы он нас оклеветал. Боишься не стать новой императрицей, вот и убираешь конкурентов.

Выглядела попытка Ярополка настолько жалко и нелепо, что даже его родич, стоящий рядом, поморщился.

Предпринять вторую, тот уже не успел — по залу прокатился бас Оболенского.

— Загляни в его голову, посмотри на его разум. Видишь там сдерживающие путы? Или направляющие векторы? Хотя бы что-то кроме сияния печати истины, что уже начинает гаснуть? Чему тебя учили, раз ты не видишь столь элементарных вещей, царевич?

Ярополк нервно сглотнул слюну. Покосился на князей, что прожигали его взглядами. Посмотрел на отца, который так и не повернул головы. На Инну, в чьих глазах стояли слёзы.

— Мы не думали, что всё так получится, — наконец выдавил он.

Какой же идиот, всё-таки. Пожалуй даже отпрыски троллей будут поумнее. Граф упомянул только его и Вениамина. В теории, Святополк мог бы отбиться от обвинений. Достаточно было громко и чётко заявить, что его вины тут нет. А первую реакцию списать на стресс и братскую солидарность. Но теперь, после этих слов, произнесённых уже не в запале, а через какой-то промежуток времени, отговориться будет сложнее. Конечно, всегда можно сказать, что под «мы» имелась в виду пара из Ярополка и Вениамина. Но попробуй убеди в этом разъярённых князей, которых накрутили до состояния бешенства.

Хотя, как раз Вениамин вряд-ли станет кого-то выгораживать.