полную свободу действий. От него требовалось преданно служить королю и подавать ему разумные советы. Разоблачит Т. Б. – дополнительная награда. Приволочет Сильвена Удачу – награда баснословная.

Перспектива материальных поощрений позабавила Наймита. Лишь невероятное везение навело бы его на след Сильвена Удачи. А вот загадка Т. Б. показалась вполне разрешимой. Одна фраза из «Власти» особенно привлекла его внимание: «Я всегда восхищался Краеугольным Камнем, именно восхищение заставило меня задуматься: каким же станет королевство, если воплотит свою мечту о счастье?» В этой фразе, считал Наймит, таился ключ к подлинной личности автора. Такого указания недостаточно, чтобы его отыскать, но впоследствии оно может здорово пригодиться.

В первый же вечер его пригласили на королевский ужин в столовую вольных ремесел. Изобильное угощение, многочисленные гости, король во главе стола. Инферналь не одобрил приглашения сомнительного иноземца и отказался присутствовать на ужине. Он всерьез обиделся на Жакара. Зато Виктория обласкала нового гостя. И очень пристально его рассмотрела. Отсутствие бороды лишало его возраста. Замшевый камзол с матовыми металлическими пуговицами свидетельствовал о хорошем вкусе, любви к добротности и долгом странствии. Он сменил жилет, облитый пивом, на другой, нарядный, с удивительной вышивкой: пантера чудом превращалась в овечку, а цветок – в клинок. В скором времени все убедились, что у иноземца целая коллекция необычных жилетов.

Король сосредоточился на своей тарелке: неудобно резать мясо одной рукой. А королева любезничала вовсю. Она не сомневалась, что покорила гостя своей красотой, глубоким декольте, густой синевой платья и прозрачной накидкой, усеянной жемчужинами, будто сияющими звездами. Она напрямую задала ему вопрос, мучивший всех приглашенных:

– Вас называют Наймит, но у вас есть и настоящее имя, так ведь?

– Разумеется, ваше величество.

– Так назовите его…

– Наймит, ваше величество, – ответил он с почтительным поклоном.

Что тут скажешь? Все умолкли минут на пять, не меньше. А Наймит невозмутимо поддевал кончиком вилки изысканные закуски. Когда гостей обносили свиными отбивными, он вежливо отказался от своей порции:

– Приношу свои извинения, сир, следовало заблаговременно предупредить повара о том, что я не ем мяса.

– Неужели? А почему? – заинтересовалась Виктория, умиравшая от желания разузнать о Наймите все.

– По религиозным соображениям, ваше величество.

– И какая же у вас религия? – не отставала Виктория, насадив всю отбивную на вилку.

– Дело не в религии, ваше величество, а в моих убеждениях.

Виктория смутилась, но ненадолго, и задала следующий вопрос:

– А все-таки о какой именно религии вы говорили?

– Мне искренне жаль, ваше величество, что я не могу удовлетворить ваше любопытство. Вера запрещает мне говорить о высоких материях во время ужина.

– Ах, ну да, – захлопала ресницами Виктория.

Она всегда отличалась красотой, но не блистала умом.

Жакар представить себе не мог, что мужчина в самом расцвете довольствуется одними овощами, поэтому поспешил успокоить Наймита:

– Не огорчайтесь, сейчас подадут кур. Кушайте на здоровье.

– Опасаюсь вас огорчить, сир, но куры тоже считаются животными.

– Ошибаетесь, они птицы!

– Да, но они живые.

– Не у меня в тарелке, – сердито заявила Виктория.

– Некоторые религии именно это и осуждают, – вмешался граф де Морван. – Бегает себе живое существо, а потом – хоп! – и его нет.

В молодые годы граф много путешествовал вместе с королем Альбериком, а теперь остепенился и стал домоседом. Долгие месяцы, что он провел в часовне, не пошли ему на пользу. Он облысел, от благородных седин почти ничего не осталось, а глаукома мешала отличать вино от воды. Он страстно желал стать графом, однако титул не избавил его от глубокого стыда за прежние преступления, страшную цену возвышения.

– Живой или мертвый, днем раньше, днем позже – какая разница, – небрежно бросил Жакар.

В эту минуту нож короля соскользнул, и половина отбивной оказалась на тарелке Наймита. Тот спокойно переложил ее на блюдечко для хлеба и произнес:

– Вы совершенно правы, ваше величество, все живые существа смертны. Как вы изволили изящно выразиться: днем раньше, днем позже, по воле судьбы или ей вопреки.

В последних словах затаилась угроза, но всеобщее замешательство длилось не больше секунды.

– За долголетие всех присутствующих, – провозгласил Наймит и поднял бокал с водой.

Все охотно ели и пили, пили и ели. Сколько же овощей съел Наймит, сколько воды выпил! Разговор то и дело возвращался к его персоне, но он ловко менял тему, рассказывал забавный случай, припоминал мудрый афоризм, ссылался на религиозный запрет. Красивый как ангел, изворотливый как змея.

К концу ужина затянутая в корсет Виктория едва дышала. Поселившись во дворце, она ни в чем себе не отказывала, и от ее осиной талии не осталось и следа. Как только трапеза завершилась, она поспешила в свои покои, чтобы расшнуровать корсет и вздохнуть свободно. Жакар лично пригласил Наймита в курительную, куда с большой неохотой пообещал прийти и герцог Инферналь.

16

Король пользовался курительной для приватных бесед. Сам он не курил, но здесь витал еще запах табака Альберика и по-прежнему стояла витрина с коллекцией трубок. В другой витрине лежал знаменитый меч их предка, короля Петра, с глубокой трещиной вдоль всего лезвия. Жакар дважды едва не стал его жертвой и хранил его в память о своей неуязвимости. Может, он бессмертен? А что? Вполне возможно.

В небольшом остекленном шкафчике стояли лучшие вина в королевстве. Местные и привезенные из дальних стран, они набирали крепость и аромат, пока правители сменяли друг друга. На столике черного мрамора дожидались хрустальные бокалы и графин. Камин украшали фигурки из стекла. Среди них редкостная диковинка, стеклянные часы из Бержерака, которые Тибо строго-настрого запретил вынимать из футляра. Наймит едва удержался, чтобы вслух не поприветствовать их. Для Наймита в механизме часов не было тайн, поскольку их изготовили на его далекой родине.

Жакар любил небольшие комнаты со строгими деревянными панелями и тяжелой, темной мебелью. Стеклянные фигурки на этом фоне выглядели особенно трогательными и хрупкими. Контраст заинтересовал Наймита. Он знал по опыту, что курительная – портрет души хозяина. И сделал вывод, что Жакар прячет ото всех, а возможно, и от себя самого, душевную хрупкость.

На полу лежал старинный гобелен со сценой охоты. Он стоил целое состояние и должен был висеть на стене, но Жакару хотелось, чтобы гости топтали его ногами. Сам он мстительно прохаживался от одного кабана к другому, словно убивал их. Герцог остановился возле полуобнаженной красавицы, что спряталась в кустах. Наймит осторожно обошел белоснежную грудь и остановился на кроне дерева с золотыми плодами, в то время как Стикс пускал слюни на умирающего оленя.

– А! Инферналь! Наконец-то! – воскликнул Жакар, швырнув кожаную куртку в лицо Бенуа.

Жилеты Жакар считал лишней обузой и никогда их не носил, так что остался в одной черной рубашке, расстегнув ее на волосатой груди. Снял даже любимую саблю и повесил ее на медный крюк: «Расслабимся!» Несмотря на руку на перевязи и постоянную боль, он двигался уверенно и красиво.

– Мсье Наймит, – заговорил Жакар, – мы собрались