— как после драки, — сказал он и опять схватился за бутылку.

5

Не прошло и трех недель от нашего вторичного знакомства, как я уже явился к Собаньской с описью Рылеева. Увидев пачку бумаг, Каролина пришла в восторг. Я намеренно прежде не посвящал ее в ход дела, хотя бывал у нее чуть не каждый вечер.

— Фаддей Венедиктович, да вы волшебник! Откуда это?

Я скромно потупил глаза. Каролина взялась за бумаги.

— Что это?

— Описи документов, взятых у Кондратия Федоровича при аресте. Их составляют, чтобы в поисках нужного не перечитывать заново весь архив.

— Но где же сами документы? — Собаньская стала ворошить листы. — Нам ведь они нужны!

— Дорогая моя, только Геркулесу под силу принести архив, который к середине жизни собирается у всякого культурного человека. У Следственного комитета для этого были солдаты и подводы. Я же вам предлагаю подойти к делу не грубой силой, а умом: здесь, в описях, содержится краткое изложение бумаг Рылеева. По ним мы сможем понять — интересен этот документ или нет.

— Прекрасно! — Каролина взяла мою руку. — Тадеуш, вы восхищаете меня все больше! Вы не только благородны, вы еще и ловки как самый прожженный парижский интриган!

— Это комплимент? — улыбнулся я.

— Конечно. Толковых людей мало. У одних честность, у других ум, у третьих ловкость, четвертые умеют действовать. Вы — из толковых, вы умеете все сразу! Я нашла в вас бриллиант!

— Теперь вижу, что комплимент.

— Погодите, я вам и не такое скажу! — Собаньская окатила меня самым нежным взглядом. — Сейчас время не ждет, давайте читать.

Мы на два раза перечитали списки — слава Богу, Кондратий о польских делах сильно не распространялся, они, видно, мало его интересовали. В другом случае польское восстание случилось бы в 1825 году, а не теперь. Однако мы наметили десяток документов, которые требовали более подробного изучения. Собаньская еще раз горячо меня поблагодарила и проводила до дверей.

— Я теперь только на вас уповаю, — сказала она. — Верьте, Проведение с нами, иначе бы оно не послало мне вас. — Каролина на прощание поцеловала меня в лоб и перекрестила.

Неся эту драгоценную печать, я не стал надевать шапки. Хорошо, что извозчик ждал меня. Я прыгнул в возок и назвал место, где уже два часа в съемной карете мерз Мордвинов — ждал назад описи.

— Александр Николаевич, спешу вас обрадовать! — сказал я, пересев к нему в стылый экипаж.

— Опять, верно, просьбишка? — наконец-то он стал понимать мою тактику.

— И премия. Мне на просмотр нужны вот эти десять документов.

— Без ножа режете! — взвыл Мордвинов.

— Плачу по тысяче рублей за штуку. Правда, принять могу только оптом — если одного документа не достанет, то оплаты не будет.

— Фаддей Венедиктович, когда это кончится? — Мордвинов заглянул мне в глаза. — Вы же понимаете, что я каждый раз рискую. И чем дальше, тем опаснее.

— Это последний раз, Александр Николаевич, — ответил я. — Но без него все прежние дела — пустые хлопоты. Так что будьте особенно осторожны, скоро все закончится, вы будете без боязни ходить на службу или не ходить — как хотите, с деньгами все можно!

— Пропадите вы пропадом, — ответил он мне. — Прощайте, мне пора!

— Завтра в семь вечера в «Доминике», кабинет номер пять, — сказал я, выходя из кареты.

— Послезавтра, — поправил Мордвинов.

* * *

…Последняя встреча с Александром Николаевичем состоялась по уговору и была сугубо деловой. Мордвинов выглядел усталым. Я передал ему деньги, он — документы, и я поспешил к Каролине. Она была уведомлена и ждала меня. Вместе мы прочитали все документы и, на счастье Мордвинова, в них не оказалось никаких важных сведений — ни фамилий поляков-заговорщиков, ни их планов. Мне кажется, что, если бы я не вернул часть документов или испортил бы их, Александр Николаевич мог сорваться. Слаб он оказался. Все рискуют, да не всем такие премии достаются! По-хорошему, мне с него за возврат документов можно было отступного потребовать — чтоб знал, как присягу нарушать!

— Вы сделали невозможное! Что я вам должна, Булгарин? — спросила меня Каролина.

— Считайте это подарком от Тадеуша, — ответил я. — Вы же знаете, я не верю в успех заговоров.

— Тем не менее, спасибо вам от Польши… и от меня, как единственного свидетеля вашего подвига.

— Вот и хорошо, что единственного.

— Теперь я буду считать, что вы можете все, а от этого и соблазн снова обратиться к вам за помощью. Как вам это удалось? Ведь одному это не под силу?..

— Я всегда к вашим услугам, Каролина, — поклонился я.

— Вы — волшебник! И я хочу, чтобы в вашей жизни также было чудо. Сегодня — день забот, но завтра все будет другое. Приходите перед приемом и вы услышите то, что я читаю в ваших глазах — я ведь тоже немного волшебница. Можете звать меня как прежде — Лолиной.

Глава 7

Моя провинность перед Каролиной Собаньской. Появление Пушкина в числе гостей. Поэт становится моим успешным соперником. Каролина требует залог в доказательство истинности моей любви. Я совершаю предательство и пожинаю плоды. Неожиданный визит Пушкина. Возвращение архива. Обоюдная ярость приводит к поединку. Неожиданное примирение. Мое доказательство преданности Пушкину. Поэт прощает меня и уверяет в своих лучших чувствах. Мои терзания в любовном треугольнике. Визит Мордвинова. Объяснение с Каролиной.

1

Лолина! Она готова вернуть мне свою любовь! Я прожил день, твердя вновь обретенное дорогое имя. Влюбленному человеку для счастья любви много, достаточно одного слова.

С полудня я начал собираться на свидание вышел за час и наткнулся на курьера из Третьего отделения.

— Фаддей Венедиктович, извольте, вам письмо от его высокопревосходительства! — курьер протянул мне свернутый лист.

Я нервно сломал печать и развернул записку. «Дорогой Фаддей Венедиктович, прощу Вас по получении немедленно явиться на аудиенцию по срочному делу. Бенкендорф».

— Любезный, вы передайте его высокопревосходительству, что я приеду немедленно.

— Никак нет, приказано сопроводить.

Я вдруг стал озираться, словно ища выхода. Перед крыльцом стояла карета Бенкендорфа, курьер ждал. Наконец я кивнул ему и сел в экипаж. «Может, это арест?», — промелькнула первая мысль. Мордвинов мог оставить следы, а потом проговориться на допросе. Впрочем, для произведения ареста золоченая карета генерал-аншефа совершенно не нужна. Я стал гадать, но никак не мог придумать, зачем я понадобился Бенкендорфу. Может быть, вопрос решится быстро, и я успею к Лолине до приема?

Меня встретил дежурный офицер и провел в приемную Александра Христофоровича.

— Его высокопревосходительство во дворце, — сообщил он.