Я крепче сжала ее тоненькие прохладные пальцы. Да, крыть было нечем, на данный момент передо мной стояли как минимум три задачи, и только одна из них была в принципе решаемой. С нее я и начала:

– Я все же останусь жить в своем мире. Это грустно, тяжело… но и правильно. Тем более что, поселившись во дворце, я осложню твои отношения с Теомом.

– Вовсе нет! – приподнялась на локте Клея. – Дворец большой, вполне можно устроить так, что вы никогда не встретитесь.

– Но это как-то дико, да и опасно, согласись. И поверь, твоей подруге Фессе это радости не доставит, одно беспокойство и лишние переживания. Ты только не думай, что я жертвую собой, – вовсе нет! Там мои друзья, а теперь даже родные люди появились – бабушка и еще дедушка и дядя, их я пока не видела. Ну, они не совсем родные, но я очень хочу как-то позаботиться о них.

Следующие четверть часа Параклея задавала мне множество вопросов о бабуле, а я с удовольствием о ней рассказывала. Даже перечислила все ее самые выдающиеся блюда.

– Грустно, конечно, что я стану стареть и скоро сама буду рядом с тобой, как бабушка, – все же посетовала я. – Но ничего не поделаешь, так уж принято в нашем мире. А что касается пророчества… пока я к этому не готова. И не представляю, как можно подготовиться, решить, что вот завтра для целого народа все закончится и начнется что-то совсем другое. Наверное, для такого решения мне нужно повзрослеть. А возможно, произойдет нечто, после чего просто и выбора другого не останется.

– Возможно, – эхом вторила мне дочка. – Давай не будем пока говорить об этом. А вот будет ли удобно спросить тебя о личном? Об Орлике и Александре. Правильно я понимаю, что выбор между ними ты так и не сделала?

– Правильно понимаешь. – Свободной рукой я успела промокнуть глаза. – Да о выборе и речи нет. Я жива в полном смысле этого слова, только когда они оба рядом со мной. Но ведь это неправильно, противоестественно! Орлик хочет разорвать эти больные отношения, уйти в Навию и снова возглавить всадников, на этот раз – чтобы прищемить хвосты ашерцам. Одна мысль об этом разрывает меня пополам, но в глубине души я осознаю, что он прав.

– Но быть со вторым юношей в таком случае ты тоже не сможешь? – тихим голосом спросила меня Параклея.

Мне стало грустно, что я вместо поддержки ухитрилась вконец расстроить дочку. Да что я за мамаша такая! Поэтому постаралась ответить на тон бодрее:

– Не знаю, милая, и не хочу пока загадывать. Главное, у меня есть ты – о чем еще мне мечтать! Есть надежные друзья и бабушка. Моя мама всегда учила меня быть благодарной за то, что есть, а не мечтать заполучить все на свете, – все равно не получится.

– Игнаций ведь тоже среди твоих друзей, которые останутся с тобой в твоем мире? – Вопрос в лоб заставил меня вздрогнуть и покраснеть.

Вообще-то я сама собиралась ей все рассказать, но теперь лишь беспомощно открывала и закрывала рот.

– Я догадалась, мам. Думаю, защищая тебя, он вынужден был убить кого-то и теперь не может вернуться в Блишем?

– Все так и было, – призналась я. – Один человек из этого мира счел меня опасной и принял меры, чтобы я того… исчезла совсем. Игнаций спас меня от страшной участи, но вернуться сюда он не сможет. Прости, мне очень жаль!

– Ты не виновата, мама!

– Игнаций очень грустит по своему миру, по тебе. Но он не так уж несчастен в том мире, не волнуйся! Пока Игнаций охранял меня, он встретил и полюбил замечательную девушку, мою подругу.

И снова какое-то время ушло на мой подробный рассказ про Кимку, начиная со дня нашего с ней знакомства на школьной линейке.

– Я нахожу все больше причин побывать в твоем мире, – подытожила Клея.

– Конечно, родная, я просто мечтаю показать тебе все-все! – оживилась я уже из последних сил – в сон тянуло с ужасающей силой.

Я блаженно сомкнула глаза, но в следующий миг ощутила, как напряглась рука Клеи. Дочь вдруг резко села на кровати, потом спустила вниз ноги.

– Что?! – перепугалась я, но тут и сама услышала нарастающие голоса и шум шагов, словно группа людей бежала по коридору.

Для дворца Властителя такое было немыслимо. Мне панически захотелось закрыть собой Клею, сделать ее невидимой. Мелькнула даже мысль о способностях всадницы…

– Может, отец вернулся? – Моя девочка, вскочив, кинулась к двери, с тревогой, но без страха. – Но почему днем, каким образом?

Скинув оцепенение, я нагнала ее, мы оказались у двери в тот самый миг, как в нее начали колотить снаружи. Оттеснив Клею, я сама отворила.

На пороге стоял один из стражников, охраняющий дворец на крыше, я узнала его по накидке от ночной сырости поверх серого мундира. Рядом дрожал какой-то человечек, похожий на кузнечика в шелковом халате, и насмерть перепуганная служанка. Впрочем, едва дверь отворилась, кузнечик метнулся прочь и девушку утащил за собой. Остался только страж, который заорал мне прямо в лицо так, что я едва не оглохла:

– Госпожа Дея и госпожа Клея, вам необходимо срочно подняться на крышу дворца! Там… там крайне сложная ситуация!

Не задав ему ни единого вопроса, моя дочь протиснулась мимо нас и бросилась бежать по коридору, я – следом. От страха даже не задохнулась, преодолев без передышки сперва обычную лестницу с множеством пролетов, потом и винтовую. Мы выбежали на крышу через ту самую башенку, в которую прежде вошли.

Все стражи, примерно дюжина рослых парней, столпились вокруг круглого возвышения в самом центре крыши, своего рода посадочной площадки. Там кто-то лежал лицом вниз, разметав руки, и мне стало очень страшно, что это Сашка или Орлик… хотя они ведь вместе с нами покинули крышу. Но беспокойство заставило меня распихать всех, пробиться вперед и, присев на корточки, заглянуть в лицо лежащего.

Это лицо было мне незнакомо. Неизвестный был одет в серебристую с алыми вставками форму личного охранника Гамелеха. Я не заметила на нем никаких ран, но кожа человека была настолько белой, словно из него выкачали всю кровь. Широко распахнутые глаза на пепельном лице выглядели черными провалами. Глаза жили, и, едва его осторожно перевернули на спину, зрачки судорожно заметались по сторонам, отыскивая кого-то. Человек-кузнечик, опустившись рядом на колени, ощупал длинными кривоватыми пальцами его тело, – видимо, это был дворцовый лекарь. Рядом застыла служанка с кувшином воды и стопкой полотенец.

На самом краю площадки тревожно выплясывал призрачный конь, но не Балабан. Похоже, именно он привез сюда этого человека и теперь любопытным оком озирал неведомые места. Заметив, что народ все прибывает, конь заволновался, сорвался с места и заскользил по воздуху прочь.

Клея бросилась к лежащему человеку, тоже опустилась на колени, склонилась, не смея прикоснуться к нему, и воскликнула:

– Что с вами произошло?

Ее белые волосы, недавно заплетенные в косы, упали на щеки и шею лежащего, почти слились с ними по цвету, и это неприятно поразило меня. Зрачки наконец остановились на лице Клеи, и мне показалось, вздох облегчения вырвался из его груди.