— Подумаешь, да у тебя и зубов нет, — обиделась сестренка, внимательно прислушивающаяся к тому, что говорил Демон Голубого Хамелеона. — Никуда бы он не делся. Слушался бы как миленький, и на корешковую диету перешел бы.

Потом тут же переключилась на другую тему.

— А и вправду, Блонда, давай проверим, как ты молниями швыряешься. Один раз не в счет. Опять же, тебе тренироваться надо.

Все последующие мои потуги создать молнию ни к чему не привели. Максимум, чего я смогла добиться, это создавать метровый, ярко голубой плазменный стержень толщиной в сантиметр, торчащий у меня из кулака. При этом стержень сохранял свою структуру на постоянной основе и практически не требовал от меня усилий на свое поддержание. После нескольких попыток я смогла уверенно его вызывать и развеивать.

— Прямо как меч Джедаев, — восхитилась Маришка. — А попробуй им ударить по кому-нибудь. Так легонько, для пробы.

К этому времени воины — папуасы вернулись в стойбище, живо обсуждая инцидент с Большим Бымом и похваляясь друг перед другом своей храбростью. Поэтому единственной подходящей кандидатурой для испытания меча остался Йо-Йо. Ну не на девушках же — леди Тине и Марише, мне экспериментировать. Но вождь старался держатся от нас подальше. Это после того как сестренка предположила, что молния у меня не получается, поскольку для ее создания требуется живой объект применения, и предложила попробовать на папуасе.

Все-таки те полчаса, которые Маришка провела в жилище вождя в обмен на ожерелье из ушей эльфов, и, главное, неудача с локтевым суставом, оставили у сестренки некое недовольство Йо-Йо, которое она подсознательно пытается компенсировать, привлекая вождя к очередным небезопасным экспериментам.

— Мы не будем никого разумного резать, — заявила я и направилась вглубь леса к стволу дерева, чтобы попытаться стержнем надрезать древесину.

Лесной великан обладал стволом диаметром метров в двадцать, и это было одно из самых тонких деревьев, которое нам встретилось на пути от места высадки к стойбищу. Ровный мачтовый ствол устремлялся вверх не менее чем на километровую высоту, где и формировал крону. Его крона переплеталась с кронами других деревьев, образуя высоко вверху толстый многометровый зеленый покров, состоящей из переплетенных веток, намертво связанных друг с другом: лианы, листья, цветы и еще невесть чего.

Там царила своя недоступная обитателям нижних ярусов жизнь, наполненная светом, красками и звуками. Буйство растительности порождало буйство других форм жизни. Не удивлюсь, если Большой Бым проводил большую часть своего времени там, высоко вверху, с помощью своих когтей забираясь по стволам деревьев вверх.

Я представила, что у меня в руке бензопила Дружба, которой я пытаюсь свалить дерево на даче у дяди Миши. Папа Маришки часто в детстве брал нас с собой на дачу, которую построил в полупустой выморочной деревеньке, предварительно проведя туда дорогу за счет своего завода. Конечно, же перед поездкой заручаясь согласием бабули.

В деревне дядя Миша пытался привить нам с Маришей любовь к простому сельскому труду. Некоторые неувязки, обусловленные наличием двухэтажного коттеджа и Мерседесом во дворе, напрочь игнорировались и мы воображали себя обыкновенными хуторскими девчонками, которые по утрам выгоняют коров на пастбище, а вечером их доят.

Марише даже удалось однажды уговорить старушку соседку разрешить подоить козу Лизку. А мне дядя Миша дал подержать в руках ту самую бензопилу Дружба, прежде, чем спилить старую грушу в саду.

И вот, вообразив себя мужественным таежным лесорубом, вооруженным бензопилой, я даже глаза закрыла, чтобы ярче представить себе всю эту картину, с криком «Поберегись» со всего размаха ударила плазменным стержнем по стволу лесного монстра. Лес вздрогнул.

— Бежим отсюда! — Не своим голосом закричал Йо-Йо, и тут же реализовал свой призыв в жизнь.

Прислушиваясь к удаляющимся крикам вождя, особенно к словам «Все пропало!» и «Спасайся кто может», я в первое мгновение даже глаза открывать боялась. Воображала себе самые невероятные ужасы. Наконец набралась мужества, расплющила веки и тут же убедилась, что вопли Йо-Йо плохо описывают ситуацию. На текущий момент все было не так уж и плохо. Просто в ближайшие минуты следует ожидать катаклизма, сравнимого по масштабам с тем, который экспедиция пережила позапрошлой ночью. Так ведь пережила.

Поэтому развеяв плазменный двадцатиметровый хлыст, которым я только что не напрягаясь перерезала ствол не самого маленького дерева, я, схватив за руки леди Тину и Маришу, потащила упирающихся девушек вслед за Йо-Йо. В отличии от мудрого папуаса, жительницы цивилизованной среды обитания плохо представляли последствия падения дерева, в три раза превосходящего по высоте Эйфелеву башню.

В противном случае, они не стали бы с таким любопытством рассматривать результаты моего эксперимента с плазменным стержнем. Отбежав на почтительное расстояние, почти к берегу озера, где к этому времени собралось все племя, я остановилась и стала ожидать дальнейшего развития событий.

— Это все происходит, потому что у тебя такое развитое воображение, правда, ты им совершенно не управляешь, — прокомментировал ситуацию Демон Голубого Хамелеона. — У вас как мухи с котлетами: все отдельно. Отдельно ты, и где-то в на периферии сознания — твое воображение. Ты что не могла представить, что лишь чуть-чуть с самого края немного подрезаешь ствол. Лесорубом себя вообразила. Или ты считаешь, что за тебя Заза думать станет. Так он только на то и годен, чтобы воплощать твои самые безумные фантазии, во всяком случае, в меру сил своих. А после того, как ты раздолбала точку приземления своей статуэткой, сил он набрал немерено. А завтра ты надумаешь, «как на Марсе станут яблони цвести». И перенесет тебя Заза на красную планету без скафандра. И что мне тогда делать? Оставшиеся десять миллиардов лет в одиночестве глазеть на звездное небо, пока ваше солнце не взорвется сверхновой?

В душе я понимала, что брюзжание Демона Голубого Хамелеона было вызвано в первую очередь заботой обо мне. Да же приятно стало. И, тем не мене, не удержалась, чтобы подколоть его.

— В этом мире нет Марса. А, кроме того, люди колонизируют его в ближайшее время, так что одиночество тебе не грозит.

— Как же, колонизируют. Еще два десятка таких фантазеров как ты, и ваше человечество не то что до Марса, из Петербурга в Москву неделями добираться станет.

— И если ты думаешь, что свалившись, дерево сюда не дотянется, то ты опять же глубоко заблуждаешься. У него один ствол высотой не меньше километра, а с ветками и кроной все полтора наберется. А мы от леса в удалении метров на восемьсот.

— Да все я понимаю, — возразила я Милке. — Просто тут чуть ли не самое безопасное место. Крона и ветки упадут дальше, за нашими спинами, где-то в район острова. А от ствола, пусть и двадцати метров в толщину, мы успеем увернутся. Время будет. Ты посмотри как он медленно наклоняется.