И тёмным вихрем рванул внутрь! Я даже рта открыть не успела!

А когда всё же переборола удивление, подхватила юбки и вбежала вверх по тёмной внутренней лестнице, начинающейся прямо за входной дверью, оказалось, что спешить было уже некуда!

Окутанное по меньшей мере дюжиной защитных заклинаний кольцо висело в воздухе, скованные всё той же магией двое мужчин в чёрных одеждах сидели на полу у стены, понуро опустив головы, а спокойный лорд Редман невозмутимо переговаривался с кем-то, отсюда далёким, для чего сжимал в поднятой на уровень груди руке крупную золотую монету с выгравированным на ней оскаленным черепом.

Подняв голову, столкнулся со мной взглядами. Мой был откровенно обиженным, его – насмешливо-победным.

– Да, – сказал он не мне, – Орочьи болота, тринадцать.

И некромант разорвал связь, продолжая смотреть мне в глаза.

– Могу я посмотреть? – Спросила очень вежливо, на окутанное магией кольцо кивнув.

И услышала ожидаемое:

– Нет.

Сцепила зубы, сдерживая охватившую злость, медленно выдохнула через нос и приложила максимум усилий, чтобы голос звучал спокойно:

– Тогда могу я побеседовать с задержанными?

Некромант улыбнулся. С превосходством, которого даже не пытался скрыть, и почему-то очень нежно сказал:

– Нет, леди Авель.

И я развернулась и пошла прочь вначале из комнаты, затем и из дома. Мне в нём делать было нечего.

Обидно. Просто до ужаса обидно. Настолько, что даже злость ощущалась едва ли. Меня просто словно ударили чем-то тяжёлым – боли не было, но в голове шумело и мысли разбегались, не позволяя зацепиться за какую-то конкретную, пока в груди всё кипело и горело от чувства несправедливости.

Это ведь я Следящее заклинание повесила. И в нужный дом Редмана тоже я привела. И именно меня это кольцо едва не убило час назад. Неужели нельзя просто даже посмотреть на него поближе? Редману что, так жалко? Или так сильно хотелось сделать по-своему? Надеется, что я сейчас иду и думаю, что нужно было послушно на улице остаться?

Хрена лысого.

Внезапно поняла, что, погрузившись в собственные мысли, уже успела и дорогу перейти, и вглубь снежного парка зайти. Но на этом странности не заканчивались, потому как ещё через мгновение я поняла и то, что созданный лордом Редманом антиснежный барьер по-прежнему был со мной. Именно он и укрывал меня от непогоды в центре парка.

И это было странно. Очень странно.

Внезапно порыв тёплого воздуха коснулся лица, окружил, согревая, и скользнул к ближайшим кустам. Шапки пушистого белого снега медленно истаяли, ручейками стекая на стылую землю, а голые ветви растения вдруг задрожали и прямо на моих глазах обзавелись тёмно-зелёной листвой и множеством маленьких нежно-фиолетовых цветочков, которые тоже расцвели прямо на глазах, буквально за несколько мгновений.

Сладковатый цветочный аромат мгновенно наполнил пространство, и сейчас, в холодный зимний день, в разгар метели, это было так необычно, непривычно и странно, но в то же мгновение так невероятно здорово. Как бальзам на душу.

Я и не подозревала, как сильно мне не хватало вот такой, казалось бы, мелочи. Обычные цветущие кусты. Привычный аромат.

Но как же это всё же восхитительно.

И я стояла и, прикрыв глаза, просто наслаждалась.

Именно за этим делом меня и нашли.

– Нравится? – С удивительной нежностью вопросил лорд Редман, останавливаясь рядом со мной.

А я улыбалась, вот ровно до его прихода и улыбалась, после вопроса улыбка стала увядать.

Открыв глаза, взглянула на прелестные цветы и с горечью сказала:

– Жалко кустик, он теперь погибнет. Но спасибо, что доставили мне минутную радость, пусть и такой ценой.

Тишина.

И яростное:

– Вы издеваетесь?!

Я не издевалась, я стремительно к мужчине развернулась, голову закинула и гневно в его горящие яростью глаза взглянула.

– Вам хотелось повыпендриваться умением пробуждать растения из спячки – я оценила, – голос звенел от едва сдерживаемых эмоций, охвативших меня, – как оценила и вашу скорость в деле поимки опасных преступников. Браво, лорд Редман, вам поистине нет равных! Надеюсь, на этом наше неприятное общение подошло к концу. Всего вам, получше и побольше.

Выпрямившись до боли в спине, я обошла застывшего мужчину и яростно зашагала к дороге, туда, где продолжал стоять привезший нас сюда экипаж.

Возница моё приближение заметил сразу – его пологом магическим от метели укрыло, из-за чего мужчина растерялся в первое мгновение, но уже во второе спрыгнул со своего места и сноровисто распахнул передо мной дверцу, подавая ладонь для помощи.

– Имение Авель, – назвала я адрес грубее и резче, чем хотелось бы, забираясь внутрь.

– Как прикажете, – покорно отозвался мужчина.

Дверца закрылась. Через мгновение экипаж тронулся с места.

Горящая яростью и негодованием я осталась сидеть.

Дома о случившемся утром нападении уже, разумеется, знали. И первым навстречу выбравшейся из наёмного экипажа мне понёсся сам мистер Копленд!

– Леди Авель! – Демонстрируя несвойственную ему эмоциональность и несдержанность, кучер подбежал ко мне, бледный и взъерошенный, поколебался мгновение, вглядываясь в лицо, а затем сжал в по-мужски крепких объятьях.

Да с такой силой, что у меня рёбра натурально захрустели.

– Мистер Копленд! – Заскрипела я.

Но мужчина едва ли услышал меня. Отодвинулся резко, игнорируя метель, которой заметало уже нас обоих, схватил меня за плечи, с искренней тревогой вгляделся в лицо, словно одновременно и боялся увидеть на нём что-то страшное, и надеялся этого «что-то» не видеть никогда.

Я дала ему несколько секунд, просто чтобы кучер успокоился, а после решительно отстранилась и произнесла с достоинством:

– Мистер Копленд, я искренне ценю вашу заботу, но давайте всё же перенесём все дальнейшие разговоры в дом.

Мужчина всполошился, опомнившись, всплеснул руками, указал мне на дом и поспешил следом, крикнув наёмной вознице:

– Я оповещу дворецкого.

В доме меня встречали как… ну, не как героя, к моему сожалению, и даже не как великую мученицу, и вообще, главное, что встречали, а уж как – это вопрос несущественный.

– Кейт, – папе слово первому дали, хотя у входа столпились и слуги, и повара, и Аббель, кота облезлого к груди прижимающая.

Утрирую. Кот облезлым не был, наоборот, на фоне его пушистой белоснежной шерстки это мы все облезлыми казались, особенно я с волосами из-за ветра растрёпанными.