– Какая-то глупость… – нахмурилась Катя. – Он не полез бы…

– Ой, Катюш, чужая душа потемки. Такие-то самые опасные. Если по парню сразу скажешь, бандюган он или кто еще – это полбеды. А вот такие тихонькие да вежливые, им потом что в голову придет, и все, пиши пропало. И ведь, главное, почти отличником в школе был. Костя с моим Сашкой в одном классе учились. Классная мне, бывало, на собрании, говорит: «ваш Саша опять лоботрясничает, лучше бы с Кости Венедиктова пример брал – такой толковый парень». А теперь вон, Саша мой в Курске, а Венедиктов их ненаглядный – в ментовке.

Лида почти торжествующе качнула головой и перевела дух.

Катя попрощалась и чуть не бегом припустила к Сойкиной. Та должна была знать все подробности.

Но подруга повторила почти слово в слово. Сама она при происшествии не присутствовала. Вчера вечером с улицы заметили, что в школьной библиотеке разбито стекло и будто бы внутри кто-то ходит. Вызвали милицию, и уже милиция поймала Костю, вылезающего из библиотеки через разбитое окно.

У Кати это все в голове не укладывалось. Она спросила у Настены адрес Венедиктовых, еще не зная, зачем ей это, и побрела по Советской, напряженно размышляя. Костя вряд ли стал бы бить стекла. Да и место такое странное – библиотека. Почему библиотека? И тут ее осенило. Вчерашний разговор со Степой на пляже! Она сказала, что ей больше нечего читать – и что ответил Степа? «Можно где-нибудь раздобыть». Это слово. «Раздобыть». Но как в библиотеке оказался Костя?

И Катя опять перешла на бег.

Она миновала две улицы и перекресток и остановилась перед невысоким забором из старого горбыля. Звонка нигде не было. Она робко вошла на двор и, встав на цыпочки, заглянула в окно. Сквозь тюлевую занавеску было видно, как Степа лежит на диване и смотрит какой-то боевик с Жан-Клодом Ван-Даммом. Катя постучала в окно. Степа встрепенулся и выглянул.

– Катя? – он был счастлив и обеспокоен одновременно, и постарался стыдливо прикрыть рукой непонятно почему расквашенную губу. – Заходи.

В доме, стараясь отдышаться, она быстро огляделась. Чистенько. Извечный ковер, прибитый к стене над кроватью. На трюмо ряд бутылочек и баночек, флаконов из-под лака для волос, пустых, но стоящих тут по деревенским представлениям о красоте. Заметно, что ни одну склянку из-под одеколона и туалетной воды в этом доме не выбросили за многие годы – все они были выставлены вдоль зеркала внушительной батареей. Рослые герани на узеньких подоконниках. Одна стена оклеена мягонькими обоями «под кирпич» – Катя встречала такие у многих знакомых и даже знала, что невозможно удержаться, чтоб не продавить их ногтем в каком-нибудь не очень заметном месте. На приоткрытой межкомнатной двери покачивался календарь на позапрошлый год с фотографией играющего мускулами Дольфа Лунгрена.

– Я не знал, что ты придешь… – промямлил Степа, спешно сгребая брошенные на диване вещи и запихивая их в шкаф.

– Где твой брат?

Степа замялся.

– Он…

– Я знаю, что он в милиции. Что вчера произошло, можешь толком объяснить?

– Наверняка уже весь поселок знает… – начал Степа. – Спроси кого другого.

– Весь поселок только судачит, – отмахнулась она. – А я хочу правду.

– Да? А тебе зачем?

Катя выдержала его взгляд, не дрогнув. И от этого Степа вдруг стушевался. Его глаза забегали.

– Зачем ему понадобилось бить стекло в библиотеке? – продолжила девушка. – Что он там хотел?

– Какая разница? – нервно дернулся паренек. – Сейчас мама придет…

– Мама не придет, она пошла в милицию, хлопотать за него, и ты это знаешь. – Откуда-то у Кати взялся такой напор, что она сама удивилась бы, если бы задумалась на сей счет. Она чувствовала во всей истории какую-то жуткую несправедливость, и не собиралась сидеть тихо.

Но Степа сильно нервничал. Катя устыдилась, что почти ворвалась в дом, и решила присесть на краешек дивана рядом с ним.

– Степ, послушай… Мне очень надо знать. Он разбил окно в библиотеке… Зачем?

Паренек насупился:

– Тебе-то какое дело?

– Так. Если ты не хочешь мне помочь, буду рассуждать вслух, – заявила она. – Твой брат разбил окно. Но если бы это была просто пакость, хулиганство, его бы не поймали вылезающим из окна. Он был внутри, в библиотеке. Зачем? В библиотеке хранятся книги. Вчера на пляже я сказала, что у меня кончились книги, и ты ответил, что можно раздобыть. Где? Там, где они есть. Книжного магазина нет. И вечером твой брат оказался в библиотеке. Что это значит?

Она и сама знала, что это значит. Костя каким-то образом узнал, что она говорила Степе, решил ее обрадовать, принеся книгу. Но попался. Это что, значит, он думал о том, как сделать ей приятное? Неужели он решился из-за нее на воровство? Нет, стоп. Ведь его поймали вылезающим из окна, но с пустыми руками…

Катя пытливо смотрела на Степу, замечая его нервно подергивающийся кадык, готовый взрезать тонкую шею, потупившийся взгляд, едва видно дрожащие пальцы. И припухшую, с засохшей корочкой, губу, разбитую слева – как от удара правым кулаком.

Она поняла.

– Это ведь не он, а ты! Он бы не стал бить стекла. Это ты решил принести мне книги. А он узнал и вернул книги на место, ведь так? И когда уже вылезал обратно, его и скрутили. Так? Степа, это так?

Катя встряхнула парня за плечи, но тот грубо оттолкнул ее:

– Иди отсюда.

– Я никуда не уйду, – девушка тоже вскочила на ноги. – Я пойду, но только с тобой, и только в милицию. Там ты скажешь, как все было, и Костю выпустят.

– Костя, Костя, вечно Костя! – взорвался Степа. – Ты в него втрескалась, да? Я же вижу, что да! Ну, что в нем такого? Он не полез бы тебе за книгами, это я полез! Я! Для тебя! А ты тут теперь стоишь и чего-то корчишь еще.

– Я хочу, чтобы ты сказал правду.

– И сел вместо него? Отличная идея, – хохотнул Степа.

Как бы он не старался выглядеть крутым и взрослым, глаза у него были все те же, затравленные. Но в Кате не осталось ни капли жалости. Теперь она хотела только быстрее вызволить Костю. Он сейчас сидит в отделении, в то время, как Степа смотрит телек…

На губе Степы повисла кровяная капелька – снова лопнула ранка.

– Это он тебя так? – догадалась Катя.

– А кто еще… Или ты думаешь, он ангелок? – Степа зло зыркнул и помахал руками, изображая крылья. – Как он взбеленился, узнав по книги и про то, что они для тебя! Сволота…

– Может, он и не ангелок, но вот ты точно трус. Трус! А ведь это твой брат.

Катя смерила его презрительным взглядом и направилась к двери.

– Кать.

Она остановилась.

– Я скажу, – согласился Степа. – Я пойду прямо сейчас в милицию и все расскажу, как было. И попрошу, чтобы его выпустили, а меня посадили, хочешь?