— Я заметил это только сегодня, когда мы селиужинать. — Келтэн вновь уткнул лицо в ладони. — Раньше я никогда необращал на это внимания, но сегодня, когда мы болтали, я взглянул в его лицо ивсе увидел. Удивляюсь, как ты сам этого не заметил.

— Чего не заметил?

— У Берита синие глаза.

Спархок остолбенело уставился на Келтэна. Затем он взял себяв руки и, изо всех сил стараясь не расхохотаться, осторожно проговорил:

— У тебя тоже — когда они не налиты кровью. Келтэнупрямо покачал головой.

— Его глаза синее моих. Я знаю, что это он. Я простознаю это! Господь наказывает меня за какой-то давний грех. Он сделал так, чтобыя полюбил девушку, которая любит другого. Что ж, надеюсь, он доволен. Если онхотел заставить меня страдать, Он отменно справился с этой задачей.

— Ты перестанешь нести чушь или нет?

— Берит моложе меня, Спархок, и, Бог свидетель, кудакрасивее.

— Келтэн…

— Когда он идет, все девушки на сто ярдов вокруг бегутза ним, как щенята. Даже атаны поголовно повлюблялись в него.

— Келтэн…

— Я знаю, что это он. Я просто знаю это. Господьпроворачивает свой кинжал в моем сердце. Он покинул меня и сделал так, чтобыединственная девушка, которую я смог полюбить, влюбилась в одного из моихбратьев-рыцарей.

— Келтэн…

Келтэн сел прямо и расправил плечи.

— Что ж, хорошо, — сказал он тихо, — если такхочет Бог, пусть так и будет. Если Берит и Алиэн на самом деле любят другдруга, я не встану у них на пути. Я прикушу язык и не открою рта.

— Келтэн…

— Но я клянусь тебе, Спархок, — с жаром продолжалсветловолосый пандионец, — если он когда-нибудь обидит ее, я его убью!

— Келтэн! — во все горло рявкнул Спархок.

— Что?

Спархок вздохнул.

— Почему бы нам не пойти выпить? — предложил он,сдаваясь окончательно.

Следующее утро выдалось пасмурным. Низкая грязно-сераязавеса туч нависала над головой, колыхаясь от гулявшего в вышине ветра. Это былодин из тех странных дней, когда непогода бушует в высоте, нагоняя тучи отлежащего на западе залива, но у самой земли воздух остается совершеннонеподвижным.

Они рано тронулись в путь, и подковы коней звонко цокали помостовой узких улочек, где сонные еще лавочники открывали ставни и раскладывалитовары. Путники миновали городские ворота и выехали на дорогу, которая тянуласьвдоль северного берега залива.

Когда они проехали около мили, Вэнион перегнулся в седле к Флейте,которая, как всегда, уютно устроилась на руках у старшей сестры.

— Далеко нам ехать? — спросил он.

— Какое это имеет значение? — пожала плечамиБогиня-Дитя.

— Я бы хотел знать, долго ли нам ехать.

— Что общего между «далеко» и «долго»?

— Они одно и то же, Афраэль. Когда путешествуешь, времяи расстояние сливаются в одно целое.

— Вовсе нет, если знаешь, что делаешь.

Спархок всегда восхищался Вэнионом, но никогда еговосхищение не было так велико, как в эту минуту. Седобородый магистр даже неповысил голоса.

— Я клоню к тому, Божественная, что никто покуда незнает о том, что мы здесь. Разве мы не хотим, чтобы так продолжалось и дальше?Я не против хорошей драки, но неужели нам так необходимо прокладывать себе путьчерез толпы пьяных эдомских крестьян?

— Ты всегда подходишь к делу обходными путями,Вэнион, — заметила Флейта. — Отчего ты не мог сразу и напрямикпопросить меня ускорить время?

— Я старался быть вежливым. Думаю, что все мы вздохнемс облегчением, когда Беллиом снова окажется в руках Спархока. Впрочем, дело затобой. Если ты предпочитаешь, чтобы путь к тому неведомому месту, где ты укрылаБеллиом, был залит кровью и завален костями, мы будем счастливы услужить тебе.

— Он отвратителен, — сказала Афраэль своей сестре.

— Я бы так не сказала.

— Еще бы! Вы двое порой даже хуже, чем Спархок и Элана.

При этих словах Спархок поспешил вмешаться в разговор.Афраэль вот-вот могла заговорить о том, о чем нельзя было даже упоминать вприсутствии остальных.

— Может быть, поспешим? — твердо спросилон. — Вэнион прав, Афраэль, и ты это знаешь. Если Ребал обнаружит, что мыздесь, нам придется продвигаться с боем.

— Ну ладно, ладно, — на удивление легко уступилаона.

— Быстро это у них вышло, — заметил ТелэнХалэду. — Я думал, она еще поупрямится.

— Нет, Телэн, — лукаво усмехнулась она, — поправде говоря, я предвкушаю с нетерпением тот горестный вопль, который эхомотдастся от всех гор Дарезии, когда наши враги услышат, что кулак Анакхи вновьстиснул Беллиом. Усаживайтесь поудобнее в седлах, господа, а все прочеепредоставьте мне.

Спархок проснулся мгновенно, как от толчка. Они ехали краемнагого, открытого всем ветрам утеса, и далеко внизу ярилось море, изо всей силыколотясь о прибрежные скалы. Впереди ехала Сефрения, держа на руках Флейту, заней гуськом тянулись остальные, закутавшись в плащи, с выражением бесконечноготерпения на застывших лицах. Поднявшийся ветер хлестал всадников по глазам ипытался сорвать с них плащи.

В отряде произошли кое-какие совершенно невероятныеизменения, но разум Спархока отчего-то оставался равнодушным к этимневероятностям. Обычно Вэнион ехал рядом с Сефренией, чтобы в случае опасностизащитить ее, но сейчас Вэниона с ними не было.

Зато был Тиниен. Спархок знал совершенно точно, что Тиниен втысяче с лишним лиг отсюда, — и тем не менее он был здесь, и его широкоелицо было застывшим, как у остальных, а правое плечо с виду было здоровым, каквсегда.

Спархок не стал оборачиваться. Он и так знал, что позадинего едет еще одна невероятность.

Кони трусили по извилистой тропке, что тянулась вдоль краядлинного, постепенно вздымавшегося утеса к скалистому мысу, далеко в моревыставлявшему скрюченный каменный палец. На самой оконечности мыса рослокривое, немыслимо вывернутое дерево, и его длинные ветви полоскал ветер.

Доехав до дерева, Сефрения остановила кобылку, и Кьюрикподошел к ней, чтобы ссадить на землю Флейту. Спархок ощутил укол нестерпимоострой и горестной боли. Он понимал, что Афраэли нужна симметрия, но это былоуже чересчур.