— И что же было дальше? — алчно спросил Телэн.

— Он плохо кончил, — пожал плечами Бевьер. —Это же, в конце концов, трагедия.

— Но…

— Когда-нибудь сам прочтешь, Телэн, — твердосказал Вэнион. — Сейчас не время для историй. Телэн помрачнел.

— Готов спорить, что нашего юного друга можно захватитьврасплох в самый разгар кражи, — хохотнул Улаф. — Надо толькосказать: «Жил да был когда-то» — и он замрет, как вкопанный.

— Это бросает новый свет на все, что до сих порпроисходило в Дарезии, — задумчиво проговорил Вэнион. — Быть может,все это — одно гигантское мошенничество? — он вопросительно поглядел наФлейту.

Она покачала головой.

— Нет, Вэнион. Кое в чем, с чем мы уже сталкивались,была магия различной силы.

— Кое в чем — возможно, но не во всем. Была хоть какая-томагия в том, что мы видели сегодня?

— Ни капли.

— Так, стало быть, магия измеряется? —полюбопытствовал Келтэн. — Ее считают галлонами?

— Как дешевое вино, ты хотел сказать? — ядовитоосведомилась Флейта.

— Ну не совсем, но…

— Это было очень важно, — поспешил вмешатьсяСпархок. — Спасибо тебе, Афраэль.

— Моя жизнь в служении вам, — насмешливоулыбнулась она.

— Прекрати.

— Я что-то ничего не понял, Спархок, — сказалКелтэн.

— Мы только что обнаружили, что не все, о чемсообщалось в Материон, было сотворено настоящей магией. В этих делах замешанаизрядная доля мошенничества. О чем это говорит?

— Что наши противники ленятся, — пожал плечамиКелтэн.

— Я бы так не сказал, — возразил Улаф. — Онине стесняются потрудиться в действительно важных делах.

— Двое, — сказала Сефрения. — Самое большее —трое.

— Прошу прощения?.. — озадаченно отозвался Улаф.

— Теперь понимаешь, как это может раздражать? —осведомилась она. — Представление, которое мы видели нынче ночью, говорито том, что у наших противников есть два, от силы три человека, которые владеютнастоящей магией. Я бы сказала, что им приходится разрываться на части. То, чтопроисходит в Эдоме — а также, вероятно, в Астеле и Даконии, — не имеетособого значения, а потому они не считают нужным тратить на эти пустяки магию.

— Пустяки или нет, а они могут значительно замедлитьпродвижение Тиниена, когда он поведет рыцарей церкви через Дарезию кМатериону, — сказал Спархок. — Если Ребалу удастся поднять всекоролевство, как он проделал это с сегодняшними крестьянами, Тиниену придетсяпрорубать себе дорогу через орды воющих фанатиков. Эдомские крестьяне будутубеждены, что наши братья идут сюда, дабы силой вернуть их в истинную веру, изатаятся за каждым кустом с косами и вилами.

— Однако у нас все же есть некотороепреимущество, — глубокомысленно заметил Бевьер. — Наши враги никоимобразом не могут знать, что мы в Эдоме и что мы видели сегодня эту милуюсценку. Даже если б им было известно, что мы собираемся поднять со дна моряБеллиом — а это вряд ли, — они не знают, где это море, а потому понятия неимеют, куда мы направляемся. Собственно, даже мы не имеем об этом ни малейшегопонятия.

— А если бы они и знали, куда им догадаться, что мымогли добраться сюда так скоро, — прибавил Халэд. — Думаю, господа,что мы их изрядно опередили. Если они применяют дешевые трюки, значит,поблизости нет магов, которые могли бы нас вынюхать. Если мы прикинемсяобычными путешественниками, мы сможем ехать дальше без помех — а заодно выведаемпо пути немало интересного.

— Мы здесь для того, чтобы вернуть Беллиом,Халэд, — напомнила ему Флейта.

— Конечно, но не проходить же из-за этого мимо мелкихценностей, верно?

— Афраэль, — сказал Вэнион, — мы видели ислышали все, что нужно было увидеть и услышать? Она кивнула.

— Тогда нам стоило бы поспешить в Джорсан. Если Халэдправ и нам удалось опередить врага, продолжим и дальше в том же духе. Какаявзятка понадобится, чтобы убедить тебя ускорить наше путешествие?

— Мы могли бы поторговаться, лорд Вэнион, —улыбнулась она, — Уверена, что ты можешь предложить мне нечто вполнеубедительное.

Они осыпали Богиню-Дитя поцелуями и прибыли в Джорсанвечером следующего дня. Джорсан оказался типичным эленийским портом,прикорнувшим у оконечности залива. Во время путешествия заговорили о подходящеймаскировке. Бевьер склонялся к тому, чтобы изобразить паломников, Келтэнпредпочитал переодеться компанией гуляк, которая ищет, где бы пошуметь иповеселиться, а Телэн, вероятно под влиянием устроенного Ребалом представления,считал, что забавнее всего будет притвориться бродячими актерами. Они все ещеспорили об этом, когда впереди показался Джорсан.

— Зачем попусту тратить время? — осведомился у нихУлаф. — С какой стати нам переодеваться? Кому, в конце концов, дело до того,кто мы такие? Если на нас не будет доспехов, джорсанцы не узнают, кто мы такие,и им на нас будет наплевать. К чему все эти ненужные хлопоты?

— Нам придется оставить на себе кольчуги, сэрУлаф, — напомнил Берит. — Как мы объясним это?

— А никак. Мало ли кто носит кольчуги и оружие, такоеслучается сплошь и рядом. Если кто-то в городе будет чересчур любопытствоватьнасчет того, кто мы такие и куда направляемся, я очень быстро излечу его отлюбопытства. — С этими словами Улаф продемонстрировал свой внушительныйкулак.

— Стало быть, расчистить себе дорогу силой? —спросил Келтэн.

— Почему бы и нет? Разве нас не для этого обучали?

Трактир оказался неприглядным, но чистым и удаленным отпортовых кварталов, так что по округе не шатались горластые хмельные матросы,дрейфуя из пивной в пивную. Внизу располагался общий зал, на втором этаже —спальни, а конюшни — на заднем дворе.

— Оставь это мне, — шепнул Улаф Спархоку, когдаони направились к трактирщику, взъерошенному детине с длинным острым носом.

— Валяй, — отозвался Спархок.

— Эй, ты, — бесцеремонно обратился Улаф ктрактирщику, — нам нужны пять комнат для ночлега, корм для десяти лошадейи приличный ужин.

— У меня найдется все что вам нужно, добрыйгосподин, — заверил его трактирщик.

— Вот и славно. Сколько?