говорят о злых голосах, которые кричат, просят о помощи, или нашептывают всякое, — продолжил Шуйский. — Так, что следственные действия там продвигаются очень медленно. И короткими сменами. Иначе у нашего ведомства не хватит денег на лечение сотрудников. И многие винят в этом…

— Неужто меня?! — воскликнул я с наигранным возмущением.

— Кто бы стал говорить такое о некроманте, который поднял толпу мертвецов на ноги? И уж точно не вслух… Но я был бы вам крайне признателен, если бы вы поговорили там, с кем положено. И успокоили тех, кому надлежит быть покойными. И если можно, то без эффектных представлений!

— Сделаю все, что в моих силах. Спасибо за информацию, Дмитрий Васильевич, — произнёс я, и Шуйский сразу завершил вызов.

— Ну что? — поинтересовался Фома.

— Дмитрий Васильевич обещал помочь нам попасть в острог, — ответил я, убирая телефон в карман. — К тому же выбор у него был невелик.

— Почему?

— Потому что на месте бунта, судя по словам Дмитрия, осталось очень много призраков. Уж не знаю почему. И теперь эти призраки наводят ужас на жандармов, мешая тем работать.

— А, вон оно что! — понял Фома. — И когда мы туда отправляемся?

— После того как поедим, — ответил я и подозвал официантку. — Желаю жаркое из ягненка с печеным картофелем…

***

Кормили в заведении отлично. Но принесенный счет удивил меня еще больше: в обтянутой кожей папке лежал чистый лист бумаги.

— Обед за счет заведения, — пояснила официантка в ответ на мой удивленный взгляд. — Не каждый день к нам заходят такие гости. А на листе напишите что-нибудь для моей мамы. Она очень будет довольна.

— Вы так разоритесь, — ответил я, но быстро написал пожелания долгих лет жизни и крепкого здоровья.

Девушка улыбнулась и коротко нам поклонилась, забрав папку. Я встал из-за стола и направился к выходу, Фома последовал за мной.

— Интересное заведение, — начал Питерский, когда мы вышли на крыльцо. — Вкусно и бесплатно кормят. Считайте, нам повезло.

С этим заявлением я бы поспорил, вспомнив про конверт с приглашением, который лежал в кармане моего пиджака. И про подарок, который желала получить хозяйка приема.

— Вашество, я тут вот что подумал… — продолжил Питерский. — Тело Андросова было в прозекторской. И мы с мастером Беловой с него глаз не спускали.

— Даже когда в прозекторскую зашла силовая группа? — уточнил я и открыл дверь машины.

— Ну, тогда нас сперва уложили лицом в бетон, — начал вспоминать слуга. — Вернее, когда мы услышали в коридоре крики и мат, мастер Белова сказала, чтобы мы сами легли на пол. Иначе будут бить. Аккуратно, но сильно.

Я усмехнулся. Алиса была прекрасно осведомлена о порядках зачистки помещений силовыми отрядами.

— И правда — бить они не стали. Почти. Только меня пнули для протокола. А когда узнали кто мы такие, то извинились и вывели нас к лекарям, — продолжил Фома. — Правда, мастер Белова распорядилась, чтобы тело взяли под особый контроль.

Я только кивнул и сел на переднее сиденье:

— И с этого момента, и до попадания тело в отдел жандармерии, случилось истинное чудо.

— А если поднять списки жандармов, которые принимали участие в подавлении бунта? — уточнил Фома, заводя двигатель.

— По протоколу бунт должен был подавлять спецотряд острожного ведомства, — ответил я. — Ну и элита армии, которую, скорее всего, подключил мой отец, чтобы адвоката Чехова не убили во время подавления. А острожное ведомство не подчиняется жандармерии напрямую. Так что получить такие списки у Шуйского, может быть, и получится, учитывая его положение, но далеко не сразу. И Дмитрию Васильевичу нужна будет очень веская причина, чтобы эти списки получить.

— Почему? — удивился Фома. — Почему не подчиняются?

— Чтобы у следственной группы не было возможности давления на задержанных, — ответил я.

— А, вот оно что! — протянул слуга. — И как? Помогает?

— Не совсем, — честно признался я. — Потому что…

— Друзья решают! — ответил за меня Питерский, и я кивнул, вспоминая первую встречу с Шуйским в остроге.

— Все так.

— Дела… — покачал головой Фома.

— Но начальники острожного ведомства часто меняются, поэтому долго союз между ними и жандармами не работает.

— Меняются? — не понял Фома.

— Такие бунты — далеко не единичное явление, — ответил я. — И после каждого в острог или каторгу наведывается проверка. По итогу которой начальник добровольно уходит в отставку. Потому что в результате проверки вдруг оказывается, что какая-то из банд, или все разом, пользовались послаблениями режима. А на место ушедшего ставят нового начальника. И все повторяется вновь.

— Дела, — покачал головой Фома. — И сейчас тоже сменят начальника?

— Почти наверняка. Потому что вдобавок к обычному погрому, в этот раз погибли жандармы, бежала часть обвиняемых, которых объявили