Неплохо затронуть тему его становления. Напомню, интерес к информации третьей категории изначально был обусловлен тем, что человек посредством ее получает ориентиры для своего совершенствования, пусть эти ориентиры могут выражаться иносказательно, как в фантастических историях. Людей привлекает информация третьей категории, соответственно, и люди, способные ее генерировать, то есть сочинители, приобретают особенный статус в обществе как по-своему ценные индивиды. Между ними возникает конкуренция, что способствует развитию художественного вымысла. Он активно проникает и во вторую категорию информации – сильные позиции оказываются таким образом и у реалистичного вымысла. Это дает начало становлению сразу нескольких литературных жанров. Причем уже в тот период, когда человеческая культура только вставала на ноги, реалистичный художественный вымысел, будучи, в сущности, ложью, не вызывал отторжения, которое вызывает практически любая ложь. Всё же те достоинства, которые несет в себе для человека художественный вымысел, сильно перевешивает любой негативный эффект, вызываемый лживостью этого вымысла. Поэтому мы, по сути, не чувствуем себя обманутыми, когда читаем художественное произведение, явно не имеющее ничего общего с действительностью, хотя по-своему правдивое. Итак, назначение художественного вымысла – помогать нам расширять представления о жизни. Но часто люди, читая книги и ожидая получить благодаря им лучшее понимание действительности, разочаровываются и начинают считать литературу не столь ценным источником мудрости, как им представлялось изначально. Да и не кажется ли вам спорным, что мы склонны интересоваться литературными текстами, поскольку бессознательно ожидаем, что они помогут нам лучше разбираться в жизни? Если мы представим, как должно выглядеть идеальное положение вещей – согласно этому тезису – и сравним его с реальностью, увидим только расхождение. А каким, собственно, будет идеальное положение вещей? Человек, собравшийся создать художественный текст, должен в первую очередь понять, о чем таком он должен написать, чтобы читатель, благодаря его труду, смог грамотнее выстроить свою жизнь. Но много ли писателей задумываются именно об этом, прежде чем приступить к новой работе? Когда‑то наставления, а теперь книги по саморазвитию занимают видную, но все‑таки не самую обширную нишу. Действительно, бóльшая часть литературы, созданная человечеством, – это выдуманные истории, а не руководства к действию в сложных жизненных ситуациях. Почему именно так? Снова обратимся к эпохе, когда человек только начал создавать всевозможный вымысел. Это было время людей, еще не вполне цивилизованных и не наделенных большими знаниями об окружающем мире. Но самые интеллектуальные были уже способны фантазировать, могли сообщить сородичам что‑то новое. Люди, расположенные к сочинительству, не могли не использовать это умение, чтобы поднять свой авторитет среди окружающих.

На чем же основывались придуманные истории, если у человека еще не было универсальных знаний об окружающем мире, не сформировались четкие представления о его законах? Создание придуманных историй состоит в подборе ассоциаций на основе расщепленного психического материала, которым владеет автор. Расщепленного, потому что автор делит свои впечатления и знания о жизни на многие малые составляющие – и подбирает ассоциации, делая акцент на сопереживании героям вымысла. Что было исходной мотивирующей силой для сочинителей – склонность слушателя сопереживать или надобность в передаче практических знаний? Это вопрос, на который я сейчас не отвечу. Две эти тенденции могли развиваться одновременно.

Теперь подробнее распишу суть самой творческой работы. Творческая работа совершается внутренним я, и оно же играет роль первичной цензуры для материала. Преодолеет этот материал указанный барьер или нет, зависит от того, насколько внутреннее я найдет его увлекательным. Важен и результат действия сознательных представлений, который удерживает историю в рамках здравого смысла. Если, согласно оценке внутреннего я, результат удачный, он отражается в сознании человека – это первичный замысел. Далее сочинитель добавляет к этой идее все новые и новые ассоциации, пока не получает полноценной истории. Можем представить, как сочинитель, вдохновившись известной ему с детства молвой о приключениях одного давно жившего человека, создал на ее основе нового персонажа, наделил его чертами другого, уже знакомого ему по жизни человека, и снабдил некоторыми собственными переживаниями – это и есть подбор ассоциаций из расщепленного психического материала. Мне кажется, что маститые литературоведы перескажут не одну похожую историю конструирования нового вымысла. Так вот, такого рода истории – это единственный вид вымысла, который было доступно создавать сочинителям на протяжении очень продолжительной эпохи, пока человек еще не умел полноценно выводить универсальные законы жизни. Поэтому тяга слышать именно такой вымысел настолько укоренилась в нас. Важно отметить, что развитие сочинительства – это процесс, в котором одновременно участвуют как авторы, так и читатели. Облик литературных произведений во многом формируется за счет оценки, которую читатели выносят литературным произведениям, появившимся раньше. Если бы никому не было интересно знать про внутренние монологи героев произведений, такие монологи и не появлялись бы в сочиняемых историях. Переформулирую: если внутреннее я не решало бы, что читать качественно прописанные внутренние монологи главного героя ценно с точки зрения обретения новых представлений о жизни, такие монологи и не появлялись бы на страницах книг. Прогресс сочинительства – вещь довольно‑таки инертная, и, раз сформировавшись в еще доцивилизованные времена, ориентиры для наших литературных пристрастий не менялись сильно. Приведу пример. Определенной части людей будет интересно читать, как герой берет за руку девушку, которой он еще не успел рассказать о своих чувствах, у них возникает интерес к такому эпизоду: когда‑то, на заре развития художественного вымысла, в человеке закрепилась тяга уделять внимание историям, в которых есть описание любовных отношений. Потому что любому человеку важно пополнять свои представления о жизни в части любовных отношений, чтобы стать в этом успешнее. Здесь внутреннее я читателя тоже реагирует на наличие определенных признаков в литературном произведении – таких, которые показывают, описание какого жизненного опыта содержится в произведении. Любое явление действительности, стоит ему только возникнуть, быстро занимает свое место в нашей системе ценностей, в том числе в системе признаков, позволяющих понять внутреннему я, какой характер несет литературное произведение.

Вот я и вышел на финишную прямую объяснения, почему тебе интересно смотреть сцену с обстрелом автомобиля. Перестрелки пополняют наш жизненный опыт в части преодоления опасных ситуаций. И если литературное произведение или кино передают такую информацию, внутреннее я внушает нам интерес к такому литературному или кинопроизведению. Пусть это и может никак не соотноситься с нашим реальным жизненным опытом. Нам интересны даже перестрелки на бластерах в фантастических фильмах – внутреннее я и тут неспособно оценить, насколько маловероятны схожие ситуации в реальной жизни. В связи с этим несколько иначе сформулирую высказанную ранее идею о том, что пути прогресса сочинительства определяют как авторы, так и публика. История развития художественного