свой нос и даже сняли со стены часы. Это ужасно меня разозлило.I

43 часа с начала эксперимента

Они закрыли тебя, потому что узнали, кем был твой отец.

Катя не понимала, какое сейчас время суток, сколько времени не спит. Она будто попала в петлю времени.

Катя теребила красный нитяной браслет и раскачивалась, обняв колени. Она сидела на полу в одной из заброшенных камер туннеля и тихонько мычала успокаивающую мелодию. Прошлое вновь настигло ее, чувство несправедливости выжигало изнутри. Катя не хотела ничего вспоминать, но у подсознания были другие планы. «Дочь убийцы! Дочь убийцы!», «Эй, смотрите! Уродка, передавай привет папаше!»

Ком подступил к горлу, Катя заплакала.

Полоска грифельного песка змейкой спустилась с потолка по стене камеры и скрылась за дверью.

II

43 часа 10 минут с начала эксперимента

Нурлан, Рома и Андрей срывали камеры наблюдения со стен. Их ждали в гостиной. Нурлан принес последнюю камеру с торчащими проводами, бросил в общую кучу на полу.

Андрей глянул на Татьяну:

– Может, воды ей отнесем?

– Нет.

Андрей не стал спорить. Пришло время обсудить положение.

– Итак, что мы знаем? Все мы так или иначе связаны с Виталием Кирсановым. Я сделал те самые разоблачающие снимки, с которых началось его дело.

– Выходит, он мстит? – спросил Нурлан. – Поэтому мы здесь?

– Так, полегче! – завибрировал Платон. – За себя говорите, я его вообще не знал!

– Ты девчонку обманул, деньги украл, – спокойно объяснила Татьяна, – у нее выкидыш случился. Получается, из-за тебя Кирсанов потерял внука и деньги.

– В общем, с тобой понятно, со мной тоже, – Андрей посмотрел на Таню.

– А что я? Ну митинги собирала. Что теперь, всех правозащитников на кол посадить? Против него весь город стоял!

– Нет. Этого мало. Тут что-то другое… Что-то личное. Ты с ним встречалась?

Татьяна задумалась:

– Нет. Я его не видела нигде, кроме как… – Андрей ждал, пока Татьяна закончит. – Нет. Лично не знала!

– Нурлан? – продолжил допрос Андрей.

Нурлан пожал плечами.

– Ага, так он и рассказал, – бросила Татьяна. – У них там в кружке педофилы своих не сдают!

Нурлан схватил со стола книгу и бросил в стену.

– Я его не знал! И Я НЕ ПЕДОФИЛ!

– Спокойно, спокойно. Может, пересекался с ним или с Катей? Подумай.

– По телевизору слышал, читал. Но я даже лица его не помню.

Андрей нахмурился и прошелся по комнате.

– Пока непонятно. С вами в целом ясно, – обратился он к Сергею Аркадьевичу, – вы его приговорили.

– И что? Он получил по заслугам, – Сергей Аркадьевич насупился и переехал в угол. – Я просто делал свою работу.

– Вот именно! – добавила Татьяна.

Андрей подошел к Роме. Того раздражало это собрание, которое он считал пустой тратой времени.

– Рома, ты сказал, что был свидетелем по делу. Ты письменные показания давал?

Рома вскочил:

– Да срал я на этого Кирсанова с водокачки, понял? Шерлок, блядь! Стоит тут, связи ищет! На хрена?! Нам выбираться надо! Или ты не можешь с места сдвинуться, пока не поймешь, почему тебя тут закрыли, блядь?! А не похуй?! – он злился на всех. – А про Наташку уже и забыли все, да? Ежу понятно, что это Катя ее траванула! Знатно овцой прикидывалась, пока за батю мстила!

– Не за что мстить! Бред какой-то, – вклинилась Татьяна.

Рома посмотрел на Андрея:

– Катю закрыли, камеры расхерачили. Надо выход искать, а не загадки разгадывать. Остались еще вопросы?

Андрей спокойно выдержал нападки брата. Он знал, что Рома быстро зажигается и быстро гаснет.

– Вопросов нет, вывод есть. Озвучу? Кто-то из вас не договаривает. Я надеюсь, Ром, что прав ты, а не я, и причина, почему мы тут оказались, не важна. Но мы не знаем, кто тут свой, а кто чужой. Всем нужно быть начеку.

Участники переглянулись.

– Давайте стену ломать, – прозвучал низкий голос Нурлана.

– Допрос окончен, – подытожил Рома. – Курим, пляшем и ебашим.

Он раздал мужчинам инструменты и панибратски хлопнул старика по плечу:

– Не грусти, дед! Без тебя не убежим.

Татьяна со стариком остались в гостиной. Настроения разговаривать не было.

– Пойду прилягу, – устало сказала Татьяна. – И ты поспи.

Татьяна пришла в спальню Преступников, вытянула из-под груды одеял матрас и прилегла. Всяко лучше, чем спать в своей комнате по соседству с трупом.

Сергей Аркадьевич остался в гостиной совсем один, слушая тишину. Кажется, впервые с момента убийства здесь было тихо. Старик осмотрелся, достал из потайного кармана под сиденьем инвалидного кресла пузырек с красноватой жидкостью. Возможно, другого шанса уже не будет.

Сергей Аркадьевич приехал в пустую спальню Жертв и осторожно открыл дверь в ванную. Из-под пледа виднелось голое бедро девушки. К горлу подступила тошнота. Сергей Аркадьевич достал из тайника под сиденьем еще несколько пузырьков с красной жидкостью. Трясущимися руками он откупорил крышки и вылил содержимое в раковину. От жидкости исходил неприятный химический запах, и старик поморщился. Смыл красную жидкость водой, пустые стекляшки убрал в тайник под сиденьем.

В руках Сергея Аркадьевича остался последний полный пузырек.

III

4 года и 3 месяца до начала эксперимента

С аварии прошло девять месяцев. С тех пор в жизни успешного судьи многое изменилось. Если бы это случилось хотя бы на пару лет пораньше, положение его никак бы не пострадало. Но сейчас…

Сергея Аркадьевича с юности сопровождал на карьерном пути ментор, влиятельный и авторитетный человек, который был рядом без малого тридцать лет. Когда он умер, Сергей Аркадьевич потерял протекцию, поддержку и самого близкого человека в жизни.

Пока наставник был жив, Сергей Аркадьевич был уверен в своем положении и слишком многое себе позволял. Он раздражал партнеров и оппонентов своим самодурством и непредсказуемостью, но все были вынуждены молчать и терпеть его выходки. Когда наставника не стало, Сергей Аркадьевич с ужасом осознал, что всеобщее уважение и почет – не более чем иллюзия. А после аварии окончательно убедился, что все хотят только одного: поскорее от него избавиться.

Старик проходил реабилитацию и хотел вернуться на службу как можно скорее, но случайно узнал, что его списали, как просроченный товар, отправив на пенсию.

Конечно, его заверили, что он получит другое, более спокойное место. Но чем дольше он ждал, тем очевиднее становилось, что никакой должности ему не светит. Одно лишь забвение.

Сбережения старика таяли: работы не было, партнеры отвернулись, а затраты на лечение были колоссальными. В семье начались проблемы.

С Машей, его второй женой, тридцатисемилетней стройной брюнеткой с точеными скулами и подкаченными губами, они были вместе около десяти лет. Детей у них не было. Этот брак был договорным, и обе стороны это полностью устраивало.

Сергею Аркадьевичу по статусу нужна была трофейная жена, а ей – обеспеченный муж и полная свобода. Они уважали друг друга и отлично играли свои роли, и в каком-то смысле этот брак был счастливым. Но ровно до тех пор, пока старик мог соблюдать свою часть договора.

Маша не была готова к лишениям. Поначалу она еще верила, что ситуация поправима. Но, когда им пришлось продать машину и ее часы, чтобы