разбить, – Андрей показал на стену, за которой располагался туннель.

– А чем ломать-то? – спросил Рома. – У нас ни говна, ни ложки…

– В спальнях мебель икеевская. В ножках могут быть длинные саморезы, ими можно расковырять стену. Она, похоже, из дерева.

– Молодец, Андрюша, – заявил Сергей Аркадьевич. – Котелок у тебя хорошо варит.

XVIII

13 лет и 3 месяца до начала эксперимента

Андрей нуждался в признании. Ему требовалось подтверждение того, что он действительно чего-то стоит.

Должность корреспондента в местной газете он получил благодаря связям отца. Андрей мечтал делать громкие расследования, но это ему редактор не доверял. Поэтому он второй год строчил заметки о строительстве новой дамбы или открытии поликлиники.

Однажды все изменилось. Утром Артур, заместитель главного редактора, вызвал к себе. Артур еще никогда не говорил с ним один на один, это интриговало.

– Мне нравится, как ты работаешь. Не подводишь, не бухаешь, пишешь неплохо. Короче, потенциал есть.

Андрей улыбнулся. Похвала действовала безотказно.

– Спасибо, я стараюсь.

– Возьмешься за расследование?

– Конечно! – Андрей был готов выпрыгнуть из штанов.

– Звездный час твой. Надо последить за Виталием Кирсановым.

– За детским омбудсменом? В какую сторону копать? Коррупция, бордели, наркотики?

– Кто у нас репортер? Сам разберешься. Три недели на разработку, и статью мне на стол. Ни с кем не обсуждай. Если что – пишешь про фестиваль меда.

Андрей почувствовал подвох:

– Заказуха? Я тебя правильно понял?

Артур рассердился:

– Тебе статья громкая нужна? Вот тебе возможность. Пассажир этот явно не без греха. Не хочешь, не берись.

– Я возьмусь. Но, если пойму, что на него ничего нет, – врать не буду.

– Вот и молодец.

Стоял пасмурный вечер. Андрей припарковался на холме, откуда открывался вид на коттеджный поселок. Дом Кирсанова хорошо просматривался. Уже неделю Андрей таскался за ним буквально по пятам, ничего подозрительного не заметил и почти отчаялся.

Андрей устроился поудобнее и направил длиннофокусный объектив фотоаппарата на дом Кирсанова. Во дворе играли дети, в доме горел свет.

Зазвонил телефон, Андрей включил громкую связь.

– Как дела, Шерлок? – спросил приятный женский голос.

– Никак. Лизка, я так соскучился! Ты знала, что на Суворова открылся зал для сквоша?

– Твой Мистер Икс туда ходит?

– Ага, трижды в неделю. Зожник, блин. Может, сходим в субботу, попробуем?

– Давай! Только кроссы надо купить новые, а то мои Элвис пожевал…

Элвис – французский бульдог Лизы. Вот бы сейчас обнять их обоих и завалиться смотреть сериал, а не вот это все.

В окне второго этажа мелькнула яркая вспышка, послышался хлопок.

Андрей приподнялся на сиденье. На первом этаже началась суета.

– Перезвоню!

Он открыл дверь машины, понесся к дому Кирсанова, перемахнул через забор соседнего недостроенного дома и вбежал на второй этаж по бетонным закладным для лестницы. Только бы не опоздать!

Андрей взглянул в объектив и ахнул. В кабинете испачканный в крови Кирсанов держал на руках мертвого мальчика. Андрей включил режим серийной съемки. Кирсанов положил тело ребенка в большую картонную коробку, вынес улицу и положил в багажник джипа. Все делал четко и без суеты.

Из дома доносились крики и плач женщины. Нужно бежать к машине.

Андрей ехал за Кирсановым по лесной дороге, держась на приличном расстоянии с выключенными фарами. Машина чиновника свернула в глубь леса. Андрей проехал мимо и, как только машина Кирсанова скрылась, вернулся.

Дальше Андрей добирался пешком. В горле жгло, пальцы онемели от холода, начался дождь. Но Андрей не обращал на это внимания. Все, о чем он думал, – сделать как можно больше снимков.

Наконец он увидел припаркованную машину Кирсанова. Подходить ближе было опасно. Он присел и, на свой страх и риск, подполз ближе.

Андрей выкрутил экспозицию на полную и поднял фотоаппарат. В объективе увидел Кирсанова с лопатой. Руки Андрея тряслись, но он старался удержать фокус. Есть!

Рано утром грязный и промокший до нитки Андрей положил перед Артуром папку только что напечатанных снимков.

По дороге домой он думал, что следует вызвать полицию, но передумал – у него задание. И доказательства. Кирсанов получит свое.

Артур открыл папку:

– Садись за статью, у тебя есть час. Я распоряжусь, чтобы освободили первую полосу. Ты понимаешь, что это значит? Завтра твоя жизнь изменится.

Андрей был счастлив.

XIX

40 часов с начала эксперимента

Андрей и Рома скручивали ножки с кроватей. Толстые саморезы, как они и предполагали, находились внутри. Нурлан загибал острые концы саморезов об пол, чтобы было удобнее ковырять стену. Платон без интереса наблюдал за остальными: его рука все еще болела, для работы он был бесполезен.

– Короче, часов за пять-шесть мы ее расковыряем, – бодро планировал Рома.

– Повезло, что не кирпич, – добавил Андрей.

Платону было тошно в этой компании, и он вышел из спальни.

Катя ела бутерброд в кухне. Винтажные часы на стене показывали 5:20 утра, но спать не хотелось.

Татьяна намочила полотенце холодной водой и приложила ко лбу. Лихорадка усиливалась.

Явился Платон. Татьяна бросила на него презрительный взгляд и уселась в кресло в ТВ-зоне, положив мокрое полотенце на голову.

Платон шагнул к Кате. Она попыталась уйти.

– Подожди. Я извиниться хотел. Я запаниковал, ясно? Не хотел тебе навредить.

Он сделал еще один шаг, напугав Катю до чертиков.

– Я закричу!

Платон сделал шаг назад. Катя осмелилась заглянуть Платону в глаза:

– Как я вообще могла тебе верить? У тебя же на лице написано, что ты эгоист, обманщик и трус!

– Я просто хотел выбраться!

Кате стало противно. Перед ней стоял жалкий мужчина, которого она когда-то любила и уважала.

– Не хочу говорить с тобой, никогда вообще. Видеть тебя не могу.

Катя ушла. Платон стоял, опустив голову. Сейчас ему очень нужен был кто-то, на кого можно опереться. Сердце Платона сжалось от жалости к себе. Обессиленный, он опустился в кресло.

Татьяна не смогла сдержать ликования:

– Кажется, наша Жертва отрастила яйца. Браво, Профессор!

Платон натянул надменную улыбку:

– Позлится немного и отойдет. Не злопамятная. Всегда всех прощает.

Татьяна убрала со лба полотенце и посерьезнела:

– Вот увидишь, она еще себя покажет. Доверять никому нельзя… – словно мантру, произнесла Татьяна.

– Хоть бы сработало, – сказал раскрасневшийся Рома. – Если дальше тупик, придется подкоп делать.

Он снял кофту, бросил на кровать, но промахнулся.

– Тут фундамент метров десять, мы год будем подкапывать, – засомневался Андрей.

– Значит, будем копать вверх. Какие проблемы? – отшутился Рома. Он был настроен выбраться любой ценой.

Сергей Аркадьевич поднял с пола Ромину кофту, из кармана выпало портмоне. Старик открыл кошелек и увидел фотографию, на которой позировали молодой Мещерский и неизвестный мужчина. Сергей Аркадьевич подъехал к Нурлану и показал ему снимок.

Рома взял в руки готовый инструмент и отрепетировал удар по стене, замахнувшись, как клюшкой для гольфа. Внезапно Нурлан скрутил его руки за спиной.

– Откуда у тебя это? – Сергей Аркадьевич показал фото.

Андрей хотел подойти к брату, но Сергей Аркадьевич преградил ему путь.

– Смотри, Андрюша, это же Профессор! У него его фотокарточка!

– Вы чего?! Какая, в жопу, карточка?! – не понимал Рома. – Это не мой бумажник. Я его нашел. Профессор, видимо, выронил. Я же не дебил под камерами воровать!

Андрей достал из портмоне водительское удостоверение:

– Тут права Мещерского